Мне в лицо перегаром дышит моя страна.Так пришли мне книгу, где нет ничего про нас,Чтобы мне гулять по векам голубых ночей,Оловянных коньков на крышах и витражей,Чтоб листать поединки, пирушки да веера,Чтоб еще не пора — в костер, еще не пора…И часовни еще звонят на семи ветрах,И бессмертны души, и смеха достоин страх.Короли еще молоды, графы еще верны,И дерзят певцы. А женщины сотвореныСлабыми — и дозволено им таковыми быть,И рожать сыновей, чтобы тем — берега судьбыРаздвигать, и кольчуги рвать, и концом копьяКорм историкам добывать из небытия.Чтоб шутам решать проблемы зла и добра,Чтобы львы на знаменах и драконы в горах,Да в полнеба любовь, да веселая смерть на плахе,А
уж если палач — пускай без красной рубахи.
Март 1983
«Все, как я просила…»
Все, как я просила:Будет мне, будет(Господи, спасибо!)Дальняя дорогаИ новые люди.Будет мне, будетБездомная песняИ гордая память.Будет мне небо,Добытое честью,И плащ под стопами.Будет мне —Когда же? —Счастливая сказкаВ полыни и мяте,Платье, полумаска,Кружевная пляска…И никто не скажет:— Пожила и хватит!
Март 1983
«Куклу с моющимися волосами…»
Куклу с моющимися волосами,С голубыми испуганными глазами,С круглой попкой и пальчиками-конфеткамиВо дворе купала дочка соседки.Вдохновенный обряд напоказ творила:Наливала воду, взбивала мыло,Локтем пробовала: не горячо?И лила на розовое плечо —Дорогое, немецкое (мягкий пластик!).Мы сгорали молча в жестокой властиАккуратных ресничек в шелковых бликах,Добросовестных щечек цвета клубники,Русых локонов и лодыжек зябких,И бесстыдства кружев, снятых хозяйкой.А наш худенький круг обходила зависть.… И моргала пластмассовыми глазами,И уже выбирала: кого — себе —Навсегда? Кому судьба — поседетьУ нее под мякотью локотка,В пышной сласти сахарного лотка,В нежной ванночке, что в коробку — комплект —Упакована? Кто за входной билетВ изобильную благодатьПервым взносом — попросит датьПодержать! Дотронуться! Посмотреть!Заплати — и конец игре!И щенкам, посягающим на газон,И слезам над обиженной стрекозой,И еще чему-то. Мы узнали это,Отступая в босяцкую вольность лета:К самодельным коням, хворостинке-шпаге,Треугольному киверу из бумаги…Как с арены звери, толча опилки,Мы ушли, деревянно держа затылки,И свой гордый выбор перестрадали,Подчиняя сердце такту сандалий.
Март 1983
«О нем толковали по всем лагерям…»
В. Сендерову
О нем толковали по всем лагерям,Галдели в столыпинских потных вагонах,И письма писали о нем матерям,И бредили в карцере хрипнувшим горлом.Давно ли сидит он — не помнил никто,Но знали: делился пайком и заваркой,И отдал мальцу на этапе пальто,А в зоне голодных кормил с отоварки.И, спутав со слухом невнятную быль,Гадали: за что он влетел в арестанты?Одни говорили: за то, что любил.Другие шептали, что за пропаганду.А он им паек в колбасу превращал,Лечить их не брезгал — чесотка ли, вши ли.А женщин жалел, понимал и прощал.И даже не требовал, чтоб не грешили.Он боль унимал возложеньем руки,Учил: вы не звери, пора бы из клеток…И самые верные ученикиЕго продавали за пачку таблеток.А он говорил: ваши души во тьме,И что, мол, с вас спросишь.И гневался редко.А впрочем, болтали в Бутырской тюрьме,Что он за донос изувечил наседку.Одни уходили, отмаявши срок,Другие амнистии ждали напрасно,А он под нее и попасть бы не мог,Поскольку считался особо опасным.Но четверо зэков, уйдя по домам,О нем записали, что знали, в тетрадку.Их тут же забрали, и к новым деламПодшили их записи — все по порядку.И взяли его — неизвестно куда.И где он теперь — в рудниках или ссылке,А может, под коркой сибирского льда —Спросите попутчиков на пересылке.
Март 1983
«Кому мечта по всем счетам оплатит…»
Кому мечта по всем счетам оплатит,Кому позолотит пустой орех…А мне скулит про бархатное платье,Вишневое и пышное, как грех.О, недоступное! Не нашей жизни!И негде взять, и некуда надеть…Но как мне хочется!Резонной укоризнеНаперекор —
там, в самой теснотеСердечных закутков — цветет отраваТяжелых складок, темного шитья…Ребяческое попранное правоНа красоту! Не хлеба, не жилья —Но королевских небеленых кружев,Витых колец, лукавых лент — ан нет!Мой день, как ослик, взнуздан и нагружен,А ночь пустынна, как тюремный свет.Но я в душе — что делать! — виновата,Все шью его, и тысячный стежокКладу в уме, застегивая ватникИ меряя кирзовый сапожок.
Апрель 1983
«У изменницы и отступницы…»
У изменницы и отступницы,У сучка в державном глазу,У особо опасной преступницы —Ну и смеху! — режется зуб.По-цыплячьи стучится, лезет,Ничего не желая знать.Что с того, что окно в железе?Все растет — на то и весна!Приговор мой ждет утвержденья,Заседает Верховный суд…Тут бы хныкать о снисхожденье —Но мешает крамольный зуб!Прет наружу целое утро,И скворцом трещит голова…Непутевая моя мудрость,Вот нашла, где качать права!Что поделать? А завтра обыск!Обнаружат, подымут вой,И за то, что не смотрят в оба,Нагоняй получит конвой…По инструкции — не положенОстрый, режущий сей предмет!Как так вырос? Да быть не может!Да такого в правилах нет!Ишь, нахалка, что вытворяет!Это слыханные ль дела?Где другие — зубы теряют,Эта — новенький завела!Может, сунули в передачу?Может, это хитрый протезС телекамерой? Не иначе,Как на денежки НТС!И пойдут по столам бумаги,И начальник тюрьмы вздохнет:— Поскорее бы сплавить в лагерь!Потерпите еще денек!Есть у нас на шальных поэтовНаш гуманный Верховный суд:Утвердят приговор, и поеду.Может, крылышки отрастут!
Апрель 1983
«…Сегодня утро пепельноволосо…»
…Сегодня утро пепельноволосо.И, обнимая тонкие колени,Лениво наблюдаю птичью россыпьВо влажном небе… Бремя обновленийСегодня невесомо: ни печалей,Ни берега в бездонной передышке.И ремешки отброшенных сандалийВпечатаны в скрещенные лодыжки.И безмятежный взор влекут осколкиВитых ракушек, сохнущие сети,Песчинки да сосновые иголки,Да звон и легкость бытия на свете.
Апрель 1983
«Помолчи — проси…»
Помолчи — просиНе губить — простить,Помолчи — скажиСлово — и спасиСам себя! Во лжи —Хочешь? — ВоскресиУниженьем — жизнь!Ну?! И — хруст в кости.Но старинной твердости взгляд — ответ,Голубых кровей отраженный свет,Гул молчания — княжьего — палачу —Ни полслова! С телеги — толпе — молчу!Как суду — ни бровью, так вам — ни стон,Ни холопский — в четыре конца — поклон!Привыкать ли: с закинутой головойК эшафоту — под радостный зверий вой,Четкой поступью — медленно — по плевкам,Да по грязной соломе, да по векам;Не оправдываясь — не пристанет ложь! —Той же смертной дорогой и ты пройдешь.И российской совестью — в прорву лет —Двухголосье молчания грянет вслед.
3. 6. 83
I. «Мандельштамовской ласточкой…»
Мандельштамовской ласточкойПадает к сердцу разлука,Пастернак посылает дожди,А Цветаева — ветер.Чтоб вершилось вращенье вселеннойБез ложного звука,Нужно слово — и только поэтыЗа это в ответе.И раскаты весны пролетаютПо тютчевским водам,И сбывается классика осениСнова и снова.Но ничей еще голосКрылом не достал до свободы,Не исполнил свободу…Хоть это и русское слово.
II. «Ты себя не спрашивай — поэт ли?…»
Ты себя не спрашивай — поэт ли?Не замедлят — возведут в пииты!Все пути — от пули и до петли —Для тебя с рождения открыты.И когда забьется человечье —Ты поймешь, мотив припоминая:От Елабуги до Черной речки —Широка страна моя родная.