Шрифт:
I
— Соняша! Смотри-ка, какое странное письмо я сейчасъ получила! — крикнула Манефа Мартыновна Заборова своей дочери изъ маленькой столовой, гд только что сейчасъ заварила кофе и поставила кофейникъ на бензиновую грлку. — Удивительно странное письмо.
— Отъ кого? — откликнулась изъ другой комнаты дочь, сидвшая за столикомъ и раскрашивавшая красками фарфоровую тарелку, изображая на ней какой-то швейцарскій пейзажъ.
— Отъ нашего сосда Іерихонскаго.
— Отъ какого Іерихонскаго? — спрашивала дочь, входя въ столовую.
Это была красивая двушка, брюнетка, лтъ двадцати шести, съ роскошными волосами въ вид тюрбана на макушк, но уже съ
— Отъ какого Іерихонскаго? — повторила дочь, опускаясь на стулъ.
— А вотъ, что наша прислуга называетъ генераломъ, который живетъ надъ нами, — сказала мать.
— Опять, должно быть, что-нибудь насчетъ музыки? Онъ тутъ какъ-то присылалъ къ намъ кухарку просить, чтобъ ночью не играли на піанино и не пли, потому что онъ заснуть не можетъ.
— Нтъ, другъ мой, совсмъ о другомъ пишетъ. Письмо престранное и тебя касается. То-есть, просто, удивительное письмо. Да вотъ, послушай.
Мать поправила на носу пенснэ и стала читать:
«Милостивая государыня, Манефа Мартыновна! Вотъ уже второй годъ, какъ я имю честь быть Вашимъ сосдомъ, живу съ Вами и дочерью Вашей Софіей Николаевной подъ одной кровлею, по одной лстниц и, хотя не былъ представленъ Вамъ, но отлично знаю Васъ, какъ почтенную даму и мать, и Вашу дочь, какъ благонравную и почтительную двицу. По всей вроятности, и Вы меня знаете, какъ тихаго и скромнаго сосда, много разъ видли меня въ лицо, но, все-таки, позвольте отрекомендоваться: я вдовъ, служу на видномъ мст, дослужился до чина дйствительнаго статскаго совтника, имю отличія, нахожусь въ возраст пятидесяти лтъ, но еще бодръ, свжъ и крпокъ, имю нкоторый достатокъ, скопленный благоразуміемъ и экономіей, при всегда. трезвой и нераспущенной жизни. Но буду, однако, кратокъ. Дочь Ваша Софія Николаевна мн очень нравится какъ по своей красот, такъ и по благонравію и скромному поведенію. — Я проврялъ свои чувства къ ней и нашелъ, что это есть не что иное, какъ любовь. На основаніи всего вышесказаннаго беру на себя смлость объяснить, что если я не противенъ дочери Вашей и Вамъ, то я не прочь-бы посвататься къ ней и предложить ей руку и сердце. Если чувства Софіи Николаевны и Ваши могутъ отвчать въ утвердительномъ смысл на мой вопросъ, то прошу Васъ, многоуважаемая Манефа Мартыновна, извстить меня въ теченіе трехъ дней, съ назначеніемъ дня и часа, когда я могу явиться къ Вамъ и лично отрекомендоваться Вамъ и Вашей дочери. Детали при свиданіи. Долженъ, однако, прибавить, что, располагая нкоторыми запасными средствами, я не ищу приданаго или какихъ-либо иныхъ матеріальныхъ выгодъ при женитьб на Софіи Николаевн; получаемый мною окладъ вполн достаточенъ для скромнаго, безбднаго существованія съ супругой и могущей образоваться семьей»…
— Нахалъ! — сказала дочь и спросила:- Все?
— Нтъ, нтъ. Еще есть, — отвчала Манефа Мартыновна и продолжала:
«Обыкновенно, такія предложенія принято длать черезъ какую-либо ловкую женщину, въ просторчіи именуемой свахой, но я считаю это слишкомъ срымъ и унизительнымъ для себя. Зачмъ намъ сваха, если я грамотенъ и владю даромъ слова! Надюсь, что въ данномъ довод и вы со мной согласитесь. Сватаюсь не по рутин. Рутину долой. Буду вн рутины.
Затмъ еще нсколько словъ, достоуважаемая Манефа Мартыновна. Если сердце Вашей дочери подскажетъ отрицательный отвтъ на мой запросъ, если встртится и Ваше неодобреніе моему почтительному предложенію, то покорнйше прошу Васъ вовсе мн не отвчать. Молчаніе Ваше въ теченіе трехъ сутокъ отъ сего полудня будетъ служить мн отказомъ и я съ покорностью, хотя и съ глубокой болью въ сердц, покорюсь моей участи.
Прошу, милостивая государыня, принять увреніе въ моемъ совершенномъ почтеніи и искренней преданности. Вашъ покорный слуга дйствительный статскій совтникъ и кавалеръ Антіохъ Захаровъ Іерихонскій''.
— Старый дуракъ! — произнесла дочь, сдлала гримасу и подернула плечомъ.
Мать сдлала строгое лицо и проговорила:
— Постой, Соняша. Не бросай такъ грязью. Письмо въ высшей степени странно, предложеніе крайне оригинально, но оно иметъ нкоторыя… какъ-бы это сказать… основанія. О предложеніи его-можно подумать.
— Да полноте, маменька. Онъ съума сошелъ, этотъ нахалъ! — былъ отвтъ.
— Письмо почтительное, а не нахальное.
— По моему, наглое. Что онъ тамъ семинарскихъ-то расшаркиваній насажалъ, такъ этимъ дла не подкрасишь. Оселъ. Выденная молью шуба!
Двушка негодовала.
— Зачмъ-же такъ ругаться-то? — останавливала ее мать. — Ты называешь письмо наглымъ. Но вдумайся, мой другъ, хорошенько: что тутъ такого особенно наглаго? Онъ правду пишетъ. Вдь сватаются-же люди черезъ свахъ. По моему, это даже хуже…
— Вы, стало быть, становитесь на его сторону. Считаете возможнымъ, что онъ можетъ быть моимъ женихомъ! — проговорила Соняша и нервно начала мшать ложечкой налитый себ въ чашку кофе.
— Ни на чью я покуда сторону еще не становлюсь, но считаю нужнымъ обдумать его предложеніе, тмъ боле, что у насъ времени достаточно. Ты видишь, онъ предлагаетъ на размышленіе три дня.
— Да какъ онъ сметъ предлагать! Смотрите, какой великодушный! Кто ему далъ это право!
— Постой, Соняша… Послушай…
Двушка хлебнула изъ чашки горячаго кофе и обожглась.
— Ничего я слышать не желаю! — воскликнула она. — Вы, кажется, начинаете въ серьезъ… Ну, какой онъ женихъ для меня! Старикъ! Старая обезьяна.
— Напрасно. По моему такіе мужчины стариками еще не называются. Онъ пожилой человкъ, но не старикъ. Сама ты мн какъ-то недавно читала, что въ Англіи среди аристократовъ пятидесятилтніе мужчины считаются еще молодыми.
— Такъ то въ Англіи, и это было приведено, какъ шутка. Наконецъ, тамъ среди аристократовъ. А это какой-же аристократъ! Судя по фамиліи, поповичъ.
— И у насъ, милый другъ, есть нынче заслуженные поповичи, которые среди аристократовъ вращаются.
— Такъ не онъ-же…
— Однако, какъ хочешь, а дйствительный статскій совтникъ, генералъ, стало быть, его превосходительство.
Дочь умоляюще взглянула на мать.
— Оставьте, маменька, объ этомъ разсуждать, а письмо разорвите и бросьте.
— Съ какой-же стати бросать? Это своего рода документъ. Я его спрячу, я должна все-таки гордится, что къ теб сватался генералъ.
— Вы хотите гордиться этимъ? — вскричала дочь. — ну, хорошо, хорошо! Тогда я вотъ что сдлаю: я сейчасъ напишу ему письмо. Напишу такъ… Милостивый государь такой-то… Возьмите зеркало, посмотрите на себя въ него и оно вамъ скажетъ отвтъ — пара-ли вы для молодой двушки!
Двушка вскочила со стула и направилась въ другую комнату. Мать послдовала за ней и испуганно бормотала:
— Соняша… Ты этого не сдлаешь! Не дури… Оставь!.. Не пиши… и, наконецъ, письмо вдь не къ теб, а ко мн писано. Брось.
II
Предложеніе сосда Іерихонскаго цлый день не выходило изъ головы ни у матери, ни у дочери. Дочь при каждой встрч съ матерью повторяла:
— Каковъ нахалъ! Я про Іерихонскаго…
А мать спокойно отвчала: