Внебрачная дочь продюсера
Шрифт:
Однако темное «я», с некоторых пор поселившееся внутри девушки, возразило. (Откуда оно взялось, это темное «я»? Благодаря кому оно появилось в душе, и все росло и росло, леденело и застывало? Может, его привнес Кривошеев – своей подозрительностью? Или Петька Брагин – своими сегодняшними приколами? Или, еще раньше, его отец-продюсер, начавший лапать ее в собственной прихожей? Или все произошло еще раньше, шесть лет назад? Однако не столь важен генезис темной силы, поселившейся в ней, – важно то, о чем она, эта сила, Лесе нашептывала.)
«А может, Вася – маньяк? Говорят, маньяки в жизни – интеллигентные, тишайшие люди… До женщины
«Но маньяки своими преступлениями обычно не преследуют корыстных целей», – возражало девушке ее иное (и пока главное), светлое «я».
«А вдруг, – настаивала на своем темная, подозрительная ее половинка, – Василий – исключение, маньяк-корыстолюбец? Какой спец по судебной медицине возьмется утверждать наверняка, что такого рода преступников вовсе не бывает?»
Чтобы отвлечься от бесконечного прокручивания одних и тех же мыслей, Леся взяла мобильник и набрала номер вдовы Веры Петровны Брагиной. «Я не буду с ней говорить, – решила она, – о чем можно говорить с матерью, только что потерявшей двух сыновей? Я услышу ее голос и сразу повешу трубку. Я просто узнаю, что у нее все нормально».
Однако номер не отвечал. Дважды подряд прослушав «попробуйте перезвонить позднее», Леся в отчаянии нажала на «Отбой».
Глава 15
Леся решила, что утро вечера мудренее, постелила себе в комнате и легла. Однако сон решительно покинул ее. Легкий хмель от вина выветрился, оставив неприятную тяжесть в голове. Девушка ворочалась с боку на бок и думала, думала…
«Если убийца не Вася (а он не убийца, я не хочу в это верить, Боженька, пожалуйста, сделай, чтобы не он оказался убийцей!), тогда кто? Актриса Манирова? Но она сегодня была на съемках и вряд ли могла поспеть еще и на Чистые Пруды, и в Кузьминки. Хотя… Я же успела… Но ей вдобавок нужно было убить, причем двоих молодых парней… И главное – какой у звезды может быть мотив для того, чтобы убирать сыновей Брагина? Самого продюсера – еще понятно, мотивом вполне может быть ревность или месть… А вот чем помешали актрисе его сыновья?
Или, может, душегуб – Борисоглебский? Но он сегодня тоже, наверное, был на похоронах… Обязан был быть… Правда, поминки не алиби, Васечка вон тоже был на похоронах (или просто говорит, что был?)… Ведь убийства обоих Брагиных случились уже после поминок (Петя, в отличие от младшего брата, в траурных мероприятиях участвовал)… Поэтому возможность убить у сценариста была – однако опять возникает вопрос: зачем? Какой у него мотив? Ладно, он еще мог замочить продюсера, потому что тот хотел прекратить дальнейшую работу дражайшего Вилена Арсеньевича в «БАРТе» и его роскошный, с выпивкой и женщинами, образ жизни. Если сценариста уволят, вряд ли он, в его возрасте, сумеет устроиться на хлебную должность, а на пенсию нынче особо не разгуляешься… Но зачем Борисоглебскому убирать Петю и Ивана Брагиных? Ровным счетом ничего он от их смерти не выигрывает…
Мотив убить старшего сына, конечно, имелся у Райтонена… Он на него давно зуб точил и даже денег на частного детектива не пожалел, чтобы тот засадил в тюрягу молодого да раннего мажора. (Слава богу, что Кривошеев от грязной работенки отказался!) Имелся у красавца Эрика и мотив убрать партнера – неразрешимые деловые противоречия… Но… Зачем сопродюсеру, спрашивается,
Тогда кто остается? Вера Петровна? Жена и мать? Трудно поверить. У нас тут далеко не Греция, совсем не Древняя, и Брагина – не Медея. Можно представить, и очень легко, за что жена мужа убивает (многих мужей вообще убить мало!). Но… Поднять руку на собственных детей… Трудно даже представить, что Брагина могла пойти на такое…
Кто же тогда остается? – все думала Леся. – А никого… Никаких подозреваемых, похоже, больше и нет…»
Потом она вдруг ненадолго забылась, но довольно скоро (Леся чувствовала, что прошло совсем мало времени) проснулась. И тут ей в голову пришла удивительно светлая мысль. Однако ровно в тот момент, когда эта мысль появилась, еще толком не сформулированная, Лесе почудилось, что во дворе среди травы кто-то пробирается. Она похолодела от страха и замерла – и идея, так до конца и не оформившаяся, тут же отлетела. Леся прислушалась. И вправду: кто-то шел по участку, шелестя травой.
«Наверно, кошка…» – попыталась успокоить себя Леся. Но тут совсем рядом с домом отчетливо послышались человеческие шаги. А потом вдруг – бульканье, словно кто-то пил из горлышка. Преодолев страх, Леся вскочила. Однако бросилась она не к Васе – долгая жизнь в одиночестве приучила ее не полагаться на мужчин и со всеми своими трудностями сражаться в одиночку. Девушка подошла к распахнутому окну спальни, выглянула из него, насколько позволяла решетка. Никого в саду не приметила, ничего не услышала – и звенящим шепотом спросила в темноту: «Кто здесь?» Ей никто не ответил, высокая темная трава стояла стеной, в ней ничто не шевелилось.
Леся вернулась в постель. «Значит, точно кошка, – уговаривала она себя. – Или, может, ежик. Или мыши… Какому вору придет в голову грабить старый Васькин дом?»
Больше ничто не шелестело, однако сон, в который Леся сперва так удачно свалилась, совершенно улетучился. Ту светлую идею, что пришла ей в голову в последний момент, она тоже напрочь забыла. Не могла вспомнить, и все тут. Хоть плачь.
«У меня что, Альцгеймер начинается? – иронично подумала девушка. – Не рано ли – в двадцать-то лет?»
Однако… Такое порой случается с людьми, которые много работают головой, анализируют и синтезируют, пользуются индуктивным или дедуктивным методом – с людьми разных профессий: следователями, сыщиками и, наверно, сценаристами, палеонтологами – взамен одной гениальной идеи Лесе пришла в голову другая. (Она точно помнила, что не та же самая осенившая ее в момент просыпания – ту еще надо вспоминать! – а совсем другая.) «Что, если, – подумалось ей, – убийства брагинских сыновей не дьявольский план, имеющий целью уничтожить семью продюсера? (А ведь в этом мог быть заинтересован, увы, один человек: Васечка). Что, если оба сегодняшних преступления являются следствием первого убийства? Ведь старший сын Петр – это установлено! – был в квартире Брагина в ночь его смерти. И наркоман Ванечка – можно утверждать с большой долей вероятности – тоже посещал его жилище и как раз в тот субботний вечер, когда там разыгралась трагедия. Может быть, они оба что-то увидели или услышали? Что-то, чему они сами и не придали значения? Видели нечто, что изобличало (или могло изобличить ) убийцу? Это понял и преступник – и нанес упреждающий удар… По ним обоим…»