Во имя Абартона
Шрифт:
Глава семнадцатая, в которой история «Грёз спящей красавицы» наводит на невеселые мысли
Часы пробили три, когда Мэб разогнулась наконец, ощущая боль в спине, голод и чудовищное истощение. Перо, над которым она утратила контроль, упало, оставив безобразные кляксы на листах бумаги. Реджинальда привлек легкий стук, нарушивший ставшими привычными звуки, он поднял голову от книг и так же устало потер переносицу.
– Все, я полагаю?
Мэб кивнула. Щелчком пальцев она убрала кляксы, очистила стол, запачканный чернилами и потянулась к звонку. В животе предательски заурчало.
– Согласитесь пообедать со мной, леди Мэб?
– Как раз собиралась предложить то же самое, - Мэб с кривой улыбкой передала книги библиотекарше и поднялась. Комната поплыла перед глазами.
Сильные, уверенные руки подхватили ее, и в минуту слабости Мэб просто уткнулась лбом в плечо мужчины и зажмурилась. Амулет жег кожу, несильно, но вполне ощутимо, сдерживая вожделение, которое, казалось, было с ней теперь всегда. Сейчас чувства, которые испытывала Мэб, были несколько иного толка. Она нуждалась в поддержке, в этом объятии, и совершенно не хотела его разрывать. Первым отстранился Реджинальд, взял ее за подбородок, заставляя поднять голову, и недовольно зацокал языком.
– Вы, леди Мэб, совсем с ума сошли?
Наверное так и было. Во всяком случае, Мэб не видела ничего оскорбительного или раздражающего в действиях мужчины, больше того — ей нравилось в его тоне властное недовольство, которое прежде взбесило бы. Оно, в конце концов, означало, что Реджинальд Эншо о ней беспокоится.
– Идемте, леди Мэб, - Реджинальд сгреб бумаги в ее саквояж и подхватил Мэб под локоть.
Она с трудом переставляла ноги, голова кружилась, а перед глазами плясали темные пятна — так бывает, если неосторожно посмотреть на солнце или хотя бы яркую лампу. Многократно Мэб давала себе зарок научиться, наконец, пользоваться даром, чувствовать его, но всякий раз откладывала. В конце концов, удача — не такое большое достоинство, на нее нет смысла полагаться слишком часто. И вот, она еле идет, обвиснув в руках Реджинальда Эншо, даже не зная — куда. Этот человек ее оберегал, поддерживал, то и дело шептал что-то ободряющее, а иногда Мэб чувствовала слабое касание чужой силы.
– Укрепляющее зелье, девять капель на стакан минеральной воды. И не беспокоить, - строго проговорил Реджинальд, усаживая ее в кресло.
Стакан, поднесенный к губам, Мэб почти не ощущала, как и вкус напитка, наверняка хинно-горький — таковы все укрепляющие настойки. Только на пятом глотке зрение вернулось, сфокусировалось, и в голове наконец прояснилось. Теперь она могла самостоятельно пить, но Реджинальд не отодвинулся, продолжая поддерживать ее голову, и поднялся с колен только когда Мэб допила.
– Вы — безрассудная особа, леди Мэб, - проворчал он, садясь в кресло напротив.
– Я бы сказал «идиотка», но вы ведь обидитесь.
– Идиотка, - согласилась Мэб и огляделась с удивлением.
– «Лебедь»?
Выбор ресторана ее озадачил, слишком уж он был шикарный. Реджинальд, впрочем, здесь чувствовал себя уверенно: вызвал официанта, сделал заказ — не спрашивая Мэб, которая, впрочем, сейчас все равно почти не чувствовала вкуса — и откинулся на спинку стула, задумчиво изучая вид из окна на Королевское озеро. Отсюда великолепно было видно насыпной остров, громаду Королевского дворца и выстроившиеся на рейде яхты.
– Вам не нравится «Лебедь»?
Мэб покачала головой. Против самого ресторана она не возражала, здесь была отменная кухня, шеф-повар родом из Вандомэ и вышколенный персонал, тихий и практически невидимый. Просто цены здесь были настолько высоки, что в ней просыпалась природная жадность, воспитанная поколениями весьма экономных, несмотря на все свое состояние баронов. Ресторан был слишком утончен, чтобы называть его оплотом нуворишей, но и слишком дорог.
– Я могу это себе позволить, - пожал плечами Реджинальд.
– Нет, вне всяких сомнений я бы предпочел что-то попроще, но только в «Лебеде» есть своя лаборатория, которой я доверяю. Давать вам зелье из первой попавшейся столичной аптеки мне не хотелось.
Мэб задумчиво кивнула, разглядывая отвернувшегося к окну мужчину. Он всегда был одет очень просто, сдержан, неприхотлив — взять хоть те же перемороженные пельмени, и в то же время удивительным образом вписывался в интерьер «Лебедя», где все говорило о дороговизне. Не кричало, разбрасывая искры золота, а скорее — сдержанно намекало, что большинству людей это место не по карману.
– И что еще вы можете себе позволить?
– осторожно спросила Мэб.
– Не все ли вам равно, леди?
– недовольным тоном отозвался Реджинальд.
– Простите, неуместное любопытство.
Принесли салат, свежий и хрустящий, с пряной заправкой — как раз такой Мэб любила — легкое белое вино и свежевыпеченный хлеб. Оставив любопытство до лучших времен, она отдала обеду должное: и салату, и жаркому с печеным картофелем под лимонной цедрой, и маленьким тартинам с ростбифом. Ели в тишине. Мэб несколько раз порывалась начать разговор, но всякий раз осекалась. Говорить о деле не хотелось, это испортило бы великолепный вкус блюд, а любая отвлеченная тема превращала обед в свидание. Наконец принесли горку с десертами, кофе и для Реджинальда и травяной укрепляющий чай для Мэб, и теперь уже можно было переходить к делу.
– Боюсь, полезного я узнала немного.
– Что-то сверх сказанного в учебнике?
– уточнил Реджинальд, занятый выбором пирожного. Кажется, тарталетки и эклеры занимали его куда больше проклятого зелья.
Не удержавшись, Мэб утащила прямо у него из рук птифур со сливками и малиной.
– Много, но это и не удивительно. В учебнике про это зелье было два абзаца — чтобы только мы могли его узнать.
Пирожные в «Лебеде» сильно уступали всей остальной кухне.
– Честно сказать, я и того не помнил, - поморщился Реджинальд.
– Перечитал на днях. Зелье такое-то создано тем-то тогда-то и для того-то. Ни толковых характеристик, ни причин сотворения этого… безобразия. Оно и запоминается-то только потому, что это первое газообразное зелье, воздействующее на расстоянии.
– Что касается причин, то все очень просто, - Мэб склонила голову к плечу, выбирая второе пирожное, а потом решила, что оно не стоит того, чтобы перебивать вкус обеда и чая.
– Герцог Грюнар был раздавлен предательством своей первой жены, бежавшей на Хап-он-Дью с любовником. Убив их обоих, он промучился примерно год, а потом встретил Прекрасную Юфемию, дочь барона Хапли с того же самого острова. Они полюбили друг друга, сочетались браком и какое-то время жили счастливо, но вскоре Грюнара стали одолевать сомнения, не предаст ли его и эта женщина. И он заказал Уорсту что-то вроде зелья вечной любви.