Во имя порядка: у истоков Союза
Шрифт:
Битва на Эродисе. Один из важнейших моментов кампании Вольного народа Нерима против фанатиков из Южного королевства. Пять тысяч средней и тяжёлой пехоты, пятьсот тяжёлых ударных всадников и шесть сотен лёгкого отряда объединённых сил против десяти тысяч воинов из Остиана, пустынь и прилегающих территорий, которые перешли в массовое наступление, дабы разбить северян на их же территорий.
Джеспар чувствует волнение, ощущает странную бодрость и тесноту. Справа и слева от него товарищи, которые его прикроют и за жизнь которых он отвечает. Быть солдатом это не махать ножичками будучи наёмниками… это нечто более важное и глубокое, хтоническое и священное. Позади звучат горны, вымпела и стяги реют над головами, крики и вопли агонии
– Вперёд! За Нерим! За его народ! – раздаётся клич и стена эрофинцев начала наступление, в числе которых и Джеспар.
Разгромив первую линию они мечами и щитами встретили вторую; закончившие форсирование ударные силы южан бросились в атаку, в жаркий бой. Джеспар видел, что поле завалено телами – справа всё проредила тяжёлая копейная конница… ему показалось, что он своими глазами видел, как копья прошибали по два человека, вмарав приспешников Храма и передовых застрельщиков в траву. Взгляд влево право и тихий ужас встретился с мужеством в сердце – огромный поток южан полностью сковал наступающие части из Кабаэта.
– Правый фланг рушится! – доносится крик.
– Не осилят! – кто-то подбадривает рядом. – Там «Волки Кабаэта»! Они ещё не то выдерживали!
Эрофинцы, составив середину готовы встретиться с ударными частями Южного королевства, которые ведёт сам Сак’Хораш. Высокий полководец, поднявший массивный двуручный меч, забронировавший себя в сталь, вдохновил не менее тысячи стражников и шесть рот морской пехоты идти в бой. И Джеспар с «товарищами» встретили их. В жарком побоище сошлась малая линия Нерима и несметные полчища южан. Трещали копья, хлюпала сталь, лязгали доспехи, эрофинцы пытались удержать центр, но врагов больше. Джеспар видел, как падают один за другим друзья солдата… люди с которыми он ел, пил, жил в одной палатке и делил махорку… все они уходят один за другим. Печальная правда войны откликнулась в сердце наёмника, вместе с яростью. Он бьёт быстрее, сильнее, буквально разрывая одежду храмовников, разбивая кольчуги, но это слабо помогает… без помощи они не выдержат. Внезапно на поле боя выбежал сам Сак’Хораш. Изогнутым двуручником он разбил грудь друга-эрофинца, второй замах завершился тем, что пара солдат упали со страшными ранами… ещё одни его друзья, что воспалило внутри такую злобу, что тот не помня себя бросился на Сак’Хораша. Владыка Храма опрометчиво повёл себя, радуясь тому, что вскоре прорвёт линию эрофинцев. Джеспар не знал, что такое героизм и честь, не знал, что значит пожертвовать жизнью ради другого, все эти чувства были в нем задавлены эгоизмом и самомнением, но в духе сего воина он ощутил их в полной мере. Грудь распирает от боли по павшим соратникам, отчаяние от невозможности что-то сделает взывает к резкому опрометчивому действию, а в душе пылает ярость битвы, и воин прыгнул, жертвуя жизнью, лишь бы заставить врага дрогнуть, лишь бы свершить месть по тем, с кем он шутил, с кем ходил в одни патрули и походы. Его меч скользнул сквозь пластины брони и прошёл внутрь, отправив дух Сак’Хораша на тот свет. После этого деяния наступление врага встало. Ошеломлённые солдаты Южного королевства скованны страхом… их ряды дрогнули от того, что непобедимый воин, «благословлённый» владыка падёт. Но это произошло, что стало одним из важных моментов на Эродисе.
Джеспар отошёл от видения и вернулся обратно в крипту, где на него смотрит призрак. Кажется, что у этого существа нет чувства времени, и оно вечно готово ждать ответа.
– Нет, – Джеспар коснулся головы и груди. – Что-то ты стал сдавать в памяти. Его и прибили же там.
– Верно, – удовлетворённо проговорил призрак. – Я начинаю тебе верить. Что ж, возможно ты и был на Эродисе. Но ты говорил, что ещё и сражался под Арком… напомни мне, как мы попали в засаду? Как мы, «Кабаэтские волки», дали себя провести проклятым эндеральцам?
На этот раз другие образы мелькнули перед глазами Джеспара и под ощущения покалывания и лёгкой боли он перенёсся в дух воина на другом поле битвы. На этот раз в мутно-огненных тонах предстал Арк… пылающий и залитый кровью защитников. Ночная атака быстро сломила дух сопротивляющихся и вскоре они захватят оплот мракобесия и невежества, несмотря на то, что Эндерал сильно потрепал их. На север-западе, в отдалении от основных частей стоят они – солдаты в чёрно-жёлтых акетонах, груди под защитой панцирей, на которых сияет символ волка на фоне орла. Они должны пресечь любые попытки контратаки из северных ворот, чтобы оградить фланги и тылы Неримской армии. И кажется, что победа не за горами, а это радует воина.
Воин кидает взгляд на знамя. Его жёлтое полотнище гордо реет под порывами холодного ветра и Джеспар ощутил то, что раньше не мог почувствовать. Вододеление, гордость от одной мысли, что они дадут бой под этим стягом. Орёл, вместивший в себя волка, вселяет в душу веру в дело, заставляет трепетать сердце от одного вида сего символа. Эта ткань… говорят, что сами пророки грядущей эры, эры бестелесного блаженства, благословили его. Оно здесь, чтобы не пасть в грязь на улицах Арка, здесь, чтобы вдохновить уходившие в бой части неримлян, чтобы те, кто стоят сзади видели, за что сражаются кабаэтцы.
– Хорошее утро, – мягко произнёс солдат.
– Тихо! Скоро пойдёте в бой! – стопорит разговор командир. – Ещё немного и ударим по вторым воротам.
– Чего же мы ждём? – спросил другой боец. – Когда наши части прорвутся?
– Скоро… «Кабаэтские волки» будут ждать сколько потребуется! – рычит командир. – Ещё немного и мы покараем сучье племя за их неправоту!
– Эх, сошлись бы Арантеаль и Коарек в бою, да и решили бы всё… что за нами правота, – Джеспар посмотрел на знамя, находя в его очертаниях заряд уверенности, это подобно тому, что смотреть на святыню… что-то важное и сильное вторгается в дух Даль’Варека, смешиваясь с нотками презрениям к чувству верности. – А так… сколько ещё добрых люди поляжет.
– Эта кровь – семя нового порядка!
Слова командира прозвучали вместе с артиллерийскими раскатами. С востока и севера сначала донёсся гром, а потом упали снаряды – чугунные ядра и бомбы снесли часть людей, оставив на траве кровавые мазки и кучи грязи.
Только воин Кабаэта обернулся, чтобы дать яростный бой, как на них сначала обрушился град стрел и болтов. Многие легли в землю, но он стоит.
– Защищайте знамя! – этот приказ вселил в дух Джеспара такой запал рьяности и праведного гнева, что остатки эгоизма были придавлены ещё сильнее.
Они вступили в бой. Отчаянная злоба свела с ума воинов… они не ожидали прихода подмоги Эндерала, но они тут – линии воинов в лиловых и красно-белых табардах, ведущие наступление. Но знамя… Джеспару в образе духа казалось, что сейчас нет вещи важнее для него. Оно, видевшие десятки битв, облитое кровью и потом однополчан, истерзанное и много раз рваное, стало частью его самого. Такое бывает на войне, когда вещь становится не просто вещью, а настоящей реликвией, символом за который можно умереть. Память явила образы битв, где хоругвь вселяла уверенность в битвах – побоище за Кабаэт и стычки у Эрофина, сражение на Эродисе и кровавая баня на перевалах, стремительные штурмы на крутых склонах и пламя сечи за Остиан. Все эти моменты были увенчаны присутствием знамени и один его вид заставлял воинов биться сильнее.
И сейчас так же – кабаэтцы формируют рассеянный строй, прикрываясь щитами, чтобы артиллерия не разорвала их. Лучники позади ответили эндеральцам и кажется, что их строй не пробить. Джеспару кажется так же. Он видит знамя и все волнения ушли прочь, его меч остёр, а щит крепок. Но что-то пошло не так. Сначала раздался звук топота, как будто на них несётся целый табун, а потом они увидели, что отряд кавалерии стремительным рывком к ним несётся.
– Собраться! – орёт командир, но поздно.