Водопад

Рэнкин Иэн

– Да, я знаю Клер, – подтвердил доктор Керт, шагая по длинному коридору медицинского факультета, расположенного позади Мак-Эван-Холла. Ребусу уже приходилось здесь бывать – именно в этом здании находились кабинеты Керта и Гейтса, однако в учебные аудитории и лекционные залы он никогда не заходил. Сейчас Керт вел его и Шивон в один из таких залов. Доктор уже выздоровел; в ответ на вопрос Ребуса Керт объяснил, что у него был приступ гастрита.

– Очень приятная девушка, – добавил он. – И отличная студентка. Надеюсь, она не передумает и не поменяет специальность.

– Почему она должна поменять специальность? – заинтересованно спросил Ребус.

– Возиться с трупами интересно, но не слишком престижно, – пояснил доктор Керт. – А Клер только на втором курсе, так что у нее еще есть время передумать.

– Среди патологоанатомов много женщин? – поинтересовалась Шивон.

– Совсем не много. Во всяком случае – в нашей стране, – ответил Керт.

– Странный выбор, тебе не кажется? – спросил Ребус. – Особенно для такой молодой девушки…

– Да в общем, нет, не кажется. Существует такая вещь, как призвание… В школе я всегда препарировал лягушек для уроков биологии, мне это даже нравилось. – Он ослепительно улыбнулся. – Ну а если сказать по совести, то иметь дело с мертвецами проще, чем с живыми, – не нужно бояться ошибки в диагнозе, не нужно успокаивать взволнованных родственников и думать об обвинениях в преступной халатности, если пациенту вдруг пришло в голову откинуть копыта… – Керт остановился у высоких двойных дверей и заглянул в зал сквозь застекленную верхнюю часть. – Да, она здесь. Осталась еще минута или две, – добавил он, посмотрев на часы.

Ребус тоже заглянул в окошко. Лекционный зал оказался довольно маленьким и старым; стены были облицованы шпоном, ряды столов с наклонными столешницами круто уходили вверх. Незнакомый преподаватель читал лекцию нескольким десяткам студентов, которые старательно записывали каждое слово. На доске было начерчено несколько схем; мелом была испачкана и кафедра, на которую то и дело опирался лектор.

– А где же труп? – ухмыльнулся Ребус.

– Мы бережем их для практических занятий.

– Вам все еще приходится ездить в морг «Уэстерн Дженерал»?

– Да, приходится, и чуть не каждый раз мы опаздываем туда из-за чудовищных пробок.

Ребус кивнул. Он знал, что университетский морг давно не используется – сыграли свою роль страх перед гепатитом и ветхая вентиляционная система. Средства на переоборудование анатомического театра не выделялись; больше того, не было никакой надежды, что в обозримом будущем ректорат сумеет сделать что-то в этом направлении, поэтому подготовку студентов-патологоанатомов пришлось перенести в морг одной из городских больниц.

– Человеческое тело представляет собой удивительно сложную и совершенную машину, – говорил тем временем Керт, – но, как ни парадоксально, понять это по-настоящему можно только post mortem [20] . Больничный хирург поневоле принужден сосредотачиваться только на больном органе и довольно узкой прилежащей области, и только патологоанатом имеет дело со всем телом. Иными словами, мы обладаем поистине уникальной возможностью исследовать любой орган сколь угодно тщательно и долго.

20

После смерти (лат.).

Судя по выражению лица Шивон, спокойный энтузиазм доктора был ей не по душе (или, вернее, не по нутру), поэтому она сделала попытку переменить тему.

– Да, здание действительно старое, – заметила она.

– Не такое старое по сравнению с университетом. Ведь когда-то медицинский факультет размещался в Олд-Колледже.

– Это туда отвезли тело Бёрка? – уточнил Ребус.

– Да, после того, как его повесили. Трупы для исследований доставляли в анатомичку по специальному подземному ходу, иногда – глубокой ночью… – Керт посмотрел на Шивон. – Этим занимались в основном «ресуррекционисты», или «Предтечи Воскресения», как их иногда называли.

Подходящее название… для банды преступников.

Керт ухмыльнулся.

– Гробокопатели или похитители тел – вот самое подходящее название для этих гнусных типов, хотя нельзя не признать, что без них развитие хирургии задержалось бы на десятки лет.

– А куда девалась кожа, которую сняли с трупа Бёрка? – продолжал расспрашивать Ребус.

– Ты сам знаешь – куда.

– Я узнал только недавно – когда побывал в вашем музее. – Ребус машинально пригладил волосы. – Этот подземный тоннель… Он все еще существует?

– Да, во всяком случае – часть его до сих пор цела.

– Я бы хотел как-нибудь на него взглянуть.

– Обратись к Девлину, он тебя проводит.

– Почему ты так думаешь?

– Во-первых, ему все равно нечего делать, а во-вторых, профессор – неофициальный летописец истории медицинского факультета с самого основания и до наших дней. Он даже написал несколько брошюр, посвященных этому предмету. Правда, издавать их ему пришлось за свой счет, однако ему действительно удалось собрать немало любопытных фактов.

– Я этого не знал, хотя и заметил, что Девлин много знает о Бёрке и Хейре… Кстати, у него есть теория, согласно которой игрушечные гробики на Троне Артура закопал не кто иной, как доктор Кеннетт Ловелл.

– Это какие гробики? Уж не те ли, о которых в последнее время столько пишут газеты? – Керт нахмурился. – Что ж, не мне об этом судить: возможно, Девлин в чем-то и прав. – Он еще сильнее сдвинул брови. – Любопытно, что ты вспомнил о Ловелле.

– Почему?

– Клер Бензи как-то говорила мне, что Ловелл – один из ее далеких предков. – Из-за двери послышался шум, и Керт выпрямился. – Ага, наконец-то доктор Истон закончил. Сейчас студенты будут выходить, так что давайте лучше отойдем в сторонку, не то нас затопчут.