Воин света

Ромов Дмитрий

Постов исчезает.

— Нет, конечно, — продолжаю я. — Он про Щербицкого да про Романова думает. Но это путь углубления кризиса. В никуда. А кому это нужно? По сути, народ, ради которого, якобы всё затевалось, не особо-то доволен, тем, к чему пришло.

— Якобы? Якобинец.

— А Черненко-то став генсеком разгуляется. Медунова он раньше уберёт по результатам ваших, кстати, проверок, проведённых, в том числе и руками Калиниченко. Я читал протоколы пленума или заседания политбюро, не помню, когда Медунова вышвыривали. Черненко был жёсткий и непримиримый. Просто Марат, если говорить об упомянутых вами якобинцах. Потом он ещё и Чурбанова под монастырь подвёл, дельце сфабриковал и послал на зону на несколько

лет. Это в рамках борьбы с брежневской коррупцией. Тот ещё гусь. Ближайший друг Леонида Ильича. В общем, мне он не нравится. Калиниченко человек принципиальный и правильный, ничего не скажу. Но сейчас он выступает просто, как орудие вашего недруга.

— Хочешь, значит, чтобы я тебя оградил от прокуратуры.

— Да, хочу.

— Так ты же крутишь тёмные делишки.

— А вы их скоро легализуете. Так что, ничего страшного.

— Серьёзно? — хмыкает председатель.

— Конечно. Раз уж мы этого коснулись, можно я пару слов скажу о том, как вижу будущее? Не своё, а будущее страны.

— Ну, попробуй…

— Попробую. О грядущих реформах… Мнение обычного мента. В прошлом, конечно. Теперь-то я чекист.

Шеф поджимает губы и молча ждёт, чего я скажу.

— Во-первых, — начинаю я, — опора в проведении реформ должна быть сделана на КПСС, никакое гражданское общество, народные массы или советы не должны играть роли в данном вопросе. Это ни к чему хорошему не приведёт. Будет разброд и шатания. У партии есть жёсткая вертикаль. Вот она и нужна. Никак иначе! Горби, кстати, поставил на советы и прокололся.

— Допустим, — кивает Андропов.

— Реформатор должен на период реформ стать практически диктатором, чтобы не допустить забалтывания и разворовывания всего, что только можно. Впрочем, он не должен забывать и того, что старого больного Пиночета задёргали по судам из-за его преступлений на посту диктатора. Это так, к слову… Ну, а вам нужны долгие годы и, может быть, международный консилиум. А ещё толковый последователь. Не дурень и не идеалист.

— И где такого взять? — спрашивает он, пропуская слова о консилиуме.

— Сначала, — говорю я, пожимая плечами, — нужно провести административную реформу. Разделить весь Союз на административные округи и области, несовпадающие с границами республик. Зачем нам национальные республики, если мы единый советский народ? Республиканские органы распустить, оставить республики только в качестве историко-культурных памятников, полностью лишённых государственных признаков. Вы же хотели вроде что-то подобное устроить, говорят этот пункт входил в план ваших реформ…

Андропов прищуривается, но ничего не отвечает и лишь кивает, мол, продолжай.

— Нужно избежать национальных движений и других центробежных сил, нарушающих наше единство. Пока мы едины, мы непобедимы.

— Дальше…

— Дальше… «Пятьсот дней». Была такая программа, предложенная Горбачёву группой, возглавляемой Явлинским и Шаталиным. В общих словах она включала приватизацию государственной собственности, децентрализацию управления экономикой, переход к свободному ценообразованию, предоставление благоприятных условий для развития частного предпринимательства.

— Так, — кивает он.

— Каждый из этих этапов должен был длиться от трёх до пяти месяцев и всё вместе это стало бы шоковой терапией. Встряхнуть и оздоровить. Сломать об колено и получить быстрый и благоприятный результат. План не примут и де юре не будут осуществлять. Явлинский создаст свою партию и все последующие провалы России будет объяснять тем, что его программа не была осуществлена.

— А на самом деле?

— Я лично не верю, что его программа привела бы к другим результатам. В итоге мы получили бы те же потрясения. Его предложения о быстрой приватизации, освобождении цен и сокращении роли государства в

экономике привели бы к аналогичным последствиям. Гайдар, я о нём рассказывал, не имея собственной программы, де факто следовал плану «Пятьсот дней». Однако он применял его не в теории, как Явлинский, а на деле. Он, как Ленин который переосмыслил идеи Маркса, создавая ленинизм, столкнулся с необходимостью адаптировать теорию к реальности, поскольку марксистские идеалы не работали на практике. Так что, у Ленина и у Гайдара получилось то единственное, что и могло получиться при таком упрощённом подходе. Уж простите меня за эти слова.

— Что значит при упрощённом подходе?

— То, что столкнувшись с вызовами реальности, теория оказалась не такой уж верной. Учение Маркса всесильно, потому что оно верно! Это даже не религиозный лозунг, если подумать хорошенько. Вот и пришлось строить то, что получится.

— А тебя точно не из ЦРУ забросили? — сдвигает брови Андропов.

— Не сомневаюсь, вы и сами думали об этом неоднократно. Так вот, я уверен, переход к рынку нужно осуществлять постепенно, с фокусом на отдельные сектора экономики. Думаю, что начинать следует с перевода розничной торговли и услуг в рыночную среду. С постепенной передачей в коллективные, а потом уж и в частные руки. Как долго это будет продолжаться? Не знаю. Процесс должен идти до тех пор, пока не будет достигнуто необходимое состояние. Пятьсот дней или тысяча пятьсот? Покажет время. Главное, чтобы без потрясений и шоков. С постоянным улучшением жизни граждан.

— А потом?

— Китай последовал примерно такому пути в своих реформах, — лечу я на гребне своей волны. — Поэтому нужно обязательно присматриваться к китайскому опыту, но делать поправку на специфику нашего государства. На мой взгляд, в наших реалиях не следует вести разговоры о какой-то детальной программе перехода к рынку. Нужно наметить цели и учредить оперативный центральный штаб, который в режиме реального времени будет регулировать процесс перехода всех участников к рыночной системе. Потому что в реальности, в моём будущем, экономические реформы в России не привели к ожидаемому результату и никакой шоковой терапии не вышло. Был шок, но без последующей терапии. И если бы страной руководил Явлинский, ситуация вряд ли изменилась к лучшему.

— Знакомая фамилия. Кто он такой твой Явлинский?

— Работник какого-то НИИ, если я не путаю, — пожимаю я плечами. — Я думаю, и его, и Шаталина просто необходимо привлечь к разработке дорожной карты, по которой мы поедем дальше. А ещё, думаю, товарища Медведева Вадима Андреевича. Я наводил справки, он сейчас работает ректором в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Толковый мужик, между прочим, приглядитесь к нему. Был помощником Горби в моём времени.

— А откуда взялось это «Горби»? На американский манер звучит.

— Ага, ласковая кличка Горбачёва в странах Запада. В России её с некоторой насмешкой произносят.

— Хм… — хмурится Андропов. — Понятно. Социальные гарантии являются конституционным правом граждан. И ты предлагаешь всё это бросить в топку капитализма? То есть капитализм и точка?

— На самом деле, я не уверен, что идеи социализма себя исчерпали, но чтобы построить истинный социализм, нужно пройти этап капитализма, а мы его не прошли, это уж точно. НЭП ведь был задуман Лениным надолго. И с первых дней начал приносить плоды. Я, например, думаю, что некоторые стратегически важные отрасли должны остаться в руках государства. Недра, ВПК, не знаю что ещё… А всё остальное надо отдать в частную собственность. Не сразу, постепенно, но отдать. Но об этом пусть академики думают. Правда, у нас тут одни политэкономы, а надо и спецов по буржуйской экономике привлечь. Я ведь не экономист, но с одним компетентным человеком имел недавно разговор и вот кое-что из его мыслей.