Воин вереска
Шрифт:
Рэлеку показалось, что в словах приказчика таится некая издёвка, понятная лишь ему одному. Ну да шут с ним, с бородатым. До города везёт, по дороге кормит - пусть покуражится маленько; с него, Рэлека, не убудет. И все же, справедливости ради...
– Я давно не "мотылёк". Я сам по себе.
– Слова, - Дмирт хмыкнул в бороду.
– Уж не серчай, а только слова это, не боле. Слышал я, говорят у вас: "Младенцы бывают бывшими, а бывших солдат не бывает". Вот и ты, паря, говоришь одно, а на щеке-то носишь совсем иное.
На это Рэлек не нашелся что ответить, а Дмирт ответа и
Ка-а-абак, кабачок!
Как барыш не прокутить?!
Сдвинем кружки, землячок!
Научу тебя я пить!..
Небо над головой больше не таило в себе ни Драконов, ни Седых Росомах. Просто холодные огоньки в темноте, мёртвое тысячеглазие ночи. Вот же бесов старик! Исхитрился таки в душу нагадить! Ведь, как ни крути... прав бородатый. Хоть сто раз, хоть тысячу повтори: "Я сам по себе! Прошлое - в прошлом!", но когда ты с достойным лучшего применения упорством доказываешь обратное... Не пустыми словами, собственным лицом доказываешь! Четыре проклятых года, день за днём! И кто ты есть после этого, Рэлек из Гезборга?
"Лицемер!" - злорадно шепнул внутри кто-то, очень похожий на него самого, но со злыми насмешливыми глазами.
"Иди к бесу!
– огрызнулся он на себя. И повернулся набок, отворачиваясь от равнодушного взгляда неба.
– Всё, что мне нужно - это сон. Просто сон, и никакой ерунды в голове. Просто сон..."
5 .
Люди пришли из степи на рассвете.
Семеро... или их там больше? Ты и не разглядел толком - только порты натянул и выскочил на крыльцо, а там уж эти, что во двор успели зайти... Трое. Все при оружии, одеты, как бывалые воины. Первый из них, высокий и прямой точно столб, уже поставил ногу на верхнюю ступеньку. Глянул прямо в глаза сверху вниз. Не глаза - стальные клинки... Как в них посмотрел - так и оглядываться охота пропала...
Собака упредила бы, да Полян, верный старик, умер весной, а Черныш - совсем щенок ещё, сторож из него аховый. Вот и проснулся ты, когда уже за оградой кони захрапели...
Высокий делает шаг вперед, надвигаясь грудью, и ты поневоле отступаешь... обратно в дом, за порог собственного маленького мира, прежде закрытого для чужих. Но эти чужие не спрашивают позволения, они входят самовольно и оглядываются по-хозяйски...
И ты вдруг понимаешь: так в дом гости не входят. Так только беда...
Сестра... Врата Небесные, только бы не проснулась сестра!..
* * *
Он открыл глаза и несколько секунд пытался понять, где он и что с ним творится. Сон вокруг или явь? Кошмар... Вердаммер хинт, это был обычный кошмар! Всего лишь дурной и дурацкий сон!.. Но до чего же явственный и яркий...
Рэлек повернул голову, бросил взгляд на сидящих возле костра людей. Сколько он спал? Непохоже, что долго. Обозники ещё не улеглись, разве что вместо песен перешли на разговоры. Рэлек прислушался...
– ...Из-за Межи, что на севере, эта дрянь то и дело лезет. Последние два года опять худо стало. Всё Пограничье стоном стонет от Гезборга до Борге. "Чёрные" едва управляются.
– Да к чёрным ангелам этих "чёрных"! Бездельникам только от гордости пухнуть да на деньги простого люда жировать. Может, сто лет назад с них и был толк, с пастырей этих, а ныне толку - чуть. Потому и в Пограничье беда, что порядку там больше нету.
– Ты язык-то попридержи, Хэм, - сердитый бас, несомненно, принадлежал Дмирту.
– Ты ведь знаешь, какое к "чёрным" отношение в Эгельборге. Знаешь, как о них наместник говорит. Думаешь, "бесову десятину" он столь исправно в свой собственный карман собирает?
– А хоть бы и в свой...
Невидимый Рэлеку Хэм, один из двоюродных братьев тобургского приказчика, осёкся на полуслове. Видать, сам понял, что погорячился. В своих разговорах обозники поминали здешнего наместника редко, словно бы, нехотя, и уже одно это говорило о многом.
– Вот-вот, - почти ласково подытожил Дмирт, - о некоторых карманах лучше помалкивать. Для спины может дорого выйти.
– Так ведь ежели б я в городе... Я ж только при вас. Только при своих...
– Ну да, ну да, - со значением согласился приказчик, - только при своих.
Рэлек почти физически ощутил устремлённые в его сторону взгляды. Благо, глаза он прикрыть уже успел, и изобразить спящего оказалось нетрудно. Само собой, до чужой болтовни ему дела не было и доносительством он никогда не промышлял. Но и доказывать никому ничего не собирался. Иногда проще притвориться, чем объясниться.
– И опять же, - нарушил Дмирт повисшее над поляной напряжённое молчание, - добро всем вам на "чёрных" пенять. Их, если уж по совести, сколь себя помню - каждый год клянут все, кому ни лень. А много ли выродков от Межи до Союза добирается? Вот здесь, между Тобургом и Глетом, часто ли их встречали?
– Волки есть.
– Волки здесь спокон веку есть. И сколько ни трави - не выведутся ещё сто лет. Может, когда из-за Межи их пра-прадеды и пришли, а нынешние уж точно Безлюдных Земель не видали. Местные они давно. И уж, верно, не так страшны, как про них брешут.
– У Кривой Балки месяц назад душееда видали, - возразил Дмирту, судя по голосу, другой его братец, Стониг.
– Кто видал?
– Золко и Кез Блешек.
– Золко? Золко Губа? Ха! Вот уж кто сбрешет - как сплюнет!
– А Кез?
– поддержал родича Хэм.
– Насчёт Золко согласен, то ещё брехло, но Кез Блешек - мужик с разумением, он врать не станет.
– Это он когда трезвый - с разумением, - ехидно отозвался Дмирт, - а коли в тот день с Золко был вместе, то, верно, душееда того углядели оба на дне бутыли "кукурузной". Кто ещё его видал?
– Больше никто, - нехотя признал Стониг.
– Вот то-то же, что больше никто. И лет двадцать уж никто о них в здешних местах даже не слыхивал. А вам только два пальца покажи, вы тут же бесов поминать начинаете, прости Небо. И-и-иэх!..