Воители (Сборник)
Шрифт:
Цилиндрик этот был дроудом, электропреобразователем, вырабатывающим импульсы, к которым у людей очень быстро возникала пагубная привычка, избавиться от нее было практически невозможно.
Я подошел к трупу поближе и наклонился над ним, чтобы получше разглядеть дроуд. Это был стандартный прибор, однако определенным образом видоизмененный. Стандартный дроуд посылал в мозг импульсы тока весьма малой интенсивности. Оуэн же, должно быть, получал импульсы, амплитуда которых превышала обычную не меньше, чем раз в десять, что было вполне достаточно для того, чтобы вызвать необратимые повреждения в его мозгу в течение одного лишь месяца.
Я
Ордаз стоял спокойно рядом, не вмешиваясь в то, что я делал. Естественно, он даже понятия не имел о моих, пусть хотя и ограниченных, парапсихических способностях.
У меня были две экстрасенсорные способности: телекинез и внечувственное восприятие. При помощи этого внечувственного восприятия я мог ощущать форму и фактуру предметов на расстоянии, но не длиннее вытянутой руки. И еще я мог силой мысли поднимать небольшие предметы, если они находились на том же расстоянии. Ограничение это было обусловлено нехваткой воображения. Поскольку я никак не мог представить себе, что моя воображаемая рука в состоянии дотянуться дальше, чем могла бы настоящая… Это было выше моих сил.
Но даже и столь ограниченные психические способности могут оказаться весьма полезными. Воображаемыми кончиками пальцев я прикоснулся к дроуду на голове Оуэна, затем пробежал ими до крохотного отверстия в коже его головы и еще дальше…
Это была обычная хирургическая операция. Оуэну ее могли проделать где угодно. Отверстие в скальпе, невидимое под волосами, было почти невозможно найти даже в том случае, если знаешь, что именно разыскиваешь. Твои лучшие друзья ничего об этом не узнают, пока не поймают тебя с дроудом, подключенным к черепу. Но крохотное отверстие только обозначало большее по размеру гнездо, вмонтированное в кости черепа. Я прикоснулся к этому вводящему наслаждение в мозг гнезду своими воображаемыми пальцами, пробежал ими вдоль тонкого, как волос, провода, который шел вглубь мозга Оуэна, прямо к центрам удовольствия.
Нет, не чрезмерная амплитуда тока убила его. Оуэна погубило отсутствие силы воли. Он просто не хотел отказываться от доставляемого ему электрического наслаждения.
Он уморил себя до смерти, не поднимаясь с кресла. Повсюду вокруг него валялись пластмассовые нажимные бутылки, а пара их еще стояла на столиках по обе стороны от кресла. Все они были пусты. Оуэн умер от жажды. Он умер голодной смертью, и смерть его была заранее запланирована.
Оуэн был моим товарищем по экипажу космического корабля. Почему он не навестил меня? Я сам наполовину белтер. Какими бы ни были у него неприятности, я как-нибудь все равно выручил бы. Небольшая контрабанда — ну что тут особенного? Почему он устроил все так, что дал мне знать о себе лишь после того, как все было кончено?
А воздух в комнате был такой чистый — нужно было близко наклониться, чтобы учуять запах смерти: установки для кондиционирования работали исправно.
Оуэн продумал все до мелочей. Кухонная ниша была открыта таким образом, что катетер уходил от тела прямо в раковину. Водой он запасся в таком количестве, что мог продержаться целый месяц. За месяц уплатил и свою квартплату. Он обрезал шнур от дроуда и настолько его укоротил, что сознательно привязал себя к штепсельной розетке, не имея возможности дотянуться до кухонной ниши.
Очень сложный способ умереть, но по-своему стоящий. Целый месяц невообразимых экстатических наслаждений, какие только доступны
Оуэн, я и Хомер Чандрасекхар, мы прожили три года в выше всякой меры стесненной скорлупке, окруженные со всех сторон вакуумом. Что еще оставалось такое, что можно было бы узнать об Оуэне Дженнисоне и чего я не знал? Была ли у него слабость, которая не стала бы для нас общей? Если Оуэн пошел на это, то на это в той же мере был способен и я. И именно поэтому столь велик был мой испуг.
— Очень все ловко, — прошептал я. — С ловкостью, достойной белтера.
— Типичной для белтера, вы это хотели сказать?
— Нет, совсем наоборот. Белтеры не совершают самоубийств. И уж, по крайней мере — не таким способом. Если белтеру приспичит, он, скорее, взорвет привод своего корабля и умрет, как вспыхнувшая звезда. Методичность действий Оуэна типична для белтера, а вот их цель — нет.
— Так, — неуверенно произнес Ордаз, — значит, нет. — Он чувствовал себя весьма неловко. Факты красноречиво говорили сами за себя, но он не решался назвать меня лжецом. Вместо этого он решил вернуться к выполнению формальной для данного случая процедуры.
— Мистер Гамильтон, вы опознаете в этом человеке Оуэна Дженнисона?
— Это он. Он всегда был несколько грузноват, тем не менее, я узнал его сразу. Но давайте удостоверимся окончательно. — Я стащил с плеч Оуэна грязный халат. На левой стороне его груди обнажился почти правильной круглой формы шрам поперечником в восемь дюймов. — Видите это?
— Да, мы обратили на это внимание. Старый ожог?
— Оуэн — единственный из всех, кого я знаю, кто мог бы похвастаться метеоритным шрамом на своей коже. Метеорит врезался ему в плечо, когда он был вне корабля, разбрызгав мгновенно испарившуюся сталь защитной оболочки скафандра по коже. Позже врач извлек из раны крохотную частицу из железа и никеля. Оуэн всегда хранил эту крупинку при себе. Всегда, — я специально сделал ударение на этом слове, глядя на Ордаза.
— Мы не нашли ее.
— Ну что ж…
— Я прошу у вас, мистер Гамильтон, извинения за то, что вам пришлось здесь испытать. Но ведь вы сами настаивали на том, чтобы мы не трогали тела.
— Да. Спасибо вам за это.
Оуэн продолжал ухмыляться в своем кресле. Мне стало нехорошо, запершило в горле, защемило в нижней части живота. Когда-то я потерял свою правую руку. Теряя Оуэна, я испытывал сейчас примерно такие же ощущения.
— Мне хотелось бы знать об этом деле как можно больше, — сказал я. — Вам не составит труда сообщать мне дальнейшие подробности, которые удастся выяснять по мере расследования?
— Ради бога. Через контору РУКА?
— Да. — Это не входило в сферу деятельности РУКА, несмотря на то, о чем я рассказал Ордазу, но престиж РУКА может только помочь делу. — Мне очень хотелось бы выяснить, почему умер Оуэн. Может быть, он просто сломался… бытовые неурядицы, что-нибудь в этом духе. Но если только кто-то специально затравил его до смерти, мне нужна его гнусная кровь.
— Ну, видите ли, отправление правосудия лучше бы оставить за… — Ордаз примолк, смутившись.
Ему неясно было, заявил ли я это как сотрудник РУКА или во мне заговорил жаждущий мести обыватель. Я так и оставил его в неведении.