Воители (Сборник)
Шрифт:
— Ну так, чуть приври.
— Ха-ха. Мы можем продать корабль?
— Шиш с маком. Гвен унаследовала третью часть его стоимости от Кубса. Она не захочет продать.
— Тогда мы разойдемся, вот и все.
— Нам понадобится и корабль, и третий член экипажа.
— Поправка. Тебе понадобятся два члена экипажа. Если только тебе и твоему будущему напарнику не возжелается летать с одноруким. Я не могу позволить себе трансплантацию.
Оуэн и не пытался предложить мне взаймы. Это было бы оскорбительным для меня, даже если бы у него и были на это деньги.
— А что плохого в протезе?
— Железная рука? Уж извините — нет. Я в подобных вопросах излишне щепетилен.
Оуэн как-то странно на меня поглядел, но сказал только вот что:
— Ну что ж, тогда подождем немного. Может быть, ты еще передумаешь.
Он не давил на меня. Ни тогда, ни позже, после того, как я вышел из госпиталя и нанял квартиру, покуда дожидался, когда же я наконец-то привыкну к отсутствию одной руки. Если он и считал, что со временем я удовлетворюсь протезом, то он глубоко ошибался.
Почему? На этот вопрос я не в состоянии ответить. Другие, очевидно, относятся к этому иначе; вокруг миллионы людей спокойно себе живут с частями тела из металла, пластмасс или кремнеорганики. Наполовину люди, наполовину машины.
А вот по мне, так уж лучше быть мертвецом, чем частично состоять из металлических частей. Называйте это чудачеством. Называйте это даже каким-то вывертом, «бзиком», но у меня по всему телу высыпает гусиная кожа при одном виде таких мест, как комплекс «Моника». У человека всегда все должно оставаться человеческим. У него должны быть свои привычки, какие-то сугубо личные вещи, и вести себя он должен хоть чуть-чуть иначе, чем другие, и уж подавно не становиться наполовину роботом.
Вот так я, Джил-Рука, учился есть левой рукой.
Человек, у которого ампутирован какой-либо из его членов, никогда не расстается полностью с тем, что у него отняли. У меня чесались отсутствующие пальцы. Я непроизвольно дергался, чтоб не ободрать свой уже несуществующий локоть об острые углы. Я тянулся временами по привычке к вещам правой рукой, а затем яростно ругался, когда оказывался не в состоянии их взять.
Оуэн все это время продолжал околачиваться без дела, хотя его собственные средства, отложенные на «черный день» таяли с каждым днем. Я не предлагал продать принадлежавшую мне треть корабля, а он у меня об этом и не спрашивал.
Была там еще одна девушка. Теперь я уже позабыл ее имя. Как-то вечером, находясь у нее в гостях, и дожидаясь, пока она переоденется, — я пригласил ее отобедать вместе — мне на глаза попалась пилка для ногтей, которую она оставила на столе. Я взял ее, хотел было подправить ногти на отсутствующей руке, но вовремя спохватился. Разозлившись, я швырнул пилку назад, на столик — и промахнулся.
Словно идиот, я предпринял отчаянную попытку поймать ее своей — правой! — рукой.
Никак уж я не ожидал от себя, что обладаю экстрасенсорными способностями. Нужно находиться в особом состоянии, чтобы прибегать к парапсихическим силам. Но у кого другого была когда-либо более благоприятная возможность, чем у меня в тот вечер, с целой секцией головного мозга, настроившейся на нервные окончания и мышцы правой руки, и как раз не имеющего вот этой самой правой руки?
Я держал пилку для ногтей в своей воображаемой руке, ощущал фактуру металла, из которого она была изготовлена. Я провел большим пальцем по шершавой стальной поверхности, вертеп пилку в пальцах. Телекинез — для перемещения, вне-чувственные восприятия — вместо осязания.
— Так вот, — сказал Оуэн- на следующий день. — Это как раз то, что нам требуется. Еще один член экипажа и ты со своими сверхъестественными способностями. Попрактикуйся, выясни, какой вес ты в состоянии таким манером поднимать. А я пойду подыскивать простака-салагу.
— Ему придется вкалывать всего лишь за одну шестую прибыли. Вдова Кубса захочет получать свою долю.
— Не волнуйся. Я это улажу.
— Не волнуйся!? — Я помахал в его сторону огрызком карандаша. Даже при ничтожной силе тяжести на Церере это был самый тяжелый предмет, который я мог поднимать тогда. — Неужели ты считаешь, что телекинез и экспер могут заменить мне настоящую руку?
— Это даже лучше, чем настоящая рука. Вот увидишь. Ты еще научишься забираться к себе под скафандр, не нарушая его герметизации. Ну, кто из белтеров еще способен на такое?
— Никто.
— Так что тебе еще надобно, Джил? Ты думаешь, кто-нибудь вдруг возьмет да вернет тебе твою руку? Будешь долго ждать. Только пока будешь ждать, потеряешь гораздо больше — и все из-за собственной глупости. Так что выбирай. Либо летишь с нами с воображаемой рукой, либо возвращаешься на Землю.
— Я не могу вернуться. Я еще не заработал столько, чтобы возвратиться.
— Так что?
— Ладно, ладно. Иди подыскивать недостающего члена команды. Кого-нибудь такого, кого я смогу поразить своей воображаемой рукой.
Погруженный в собственные раздумья, я продолжал потихоньку высасывать вторую порцию грога «Луау». Теперь все кабины уже заполнились, а вокруг бара образовалась целая очередь жаждущих. Голоса их сливались в непрекращающийся гипнотизирующий гул. Наступило время коктейлей.
…Да, он-таки все уладил. Оуэн уговорил одного парнишку по имени Хомер Чандрасекхар присоединиться к нашей команде.
И в отношении моей руки он тоже оказался прав.
Другие с подобными способностями могут проникать куда дальше, чуть ли не на полпланеты. Свойственное же мне, к моему несчастью, приземленное воображение ограничило мои возможности всего лишь длиной воображаемой руки. Но мои экстрасенситивные кончики пальцев были более чувствительными, чем обычные, более заслуживающими доверия. Понемногу я научился поднимать предметы куда большего веса, чем сначала. Сегодня в условиях земной силы тяжести я в состоянии поднять полную рюмку.
И еще я обнаружил, что способен проникать рукой через стенку кабины для проверки целостности проводов, проложенных за нею. В вакууме я мог смахивать пыль с внешней стороны стекла моего гермошлема. В космопортах я показывал просто магические фокусы.
Я почти перестал ощущать себя калекой. И все это благодаря Оуэну. За шесть месяцев добычи руд я оплатил свои больничные счета и заработал на возвращение на Землю, да еще осталась у меня довольно круглая сумма.
— Ну и черный же у тебя юмор! — взорвался Оуэн, когда я сказал ему об этом. — Из всех мест почему ты выбрал именно Землю?