Вокальные жанры эпохи Возрождения
Шрифт:
Во втором разделе мелодия и текст первого с. pr. f. повторены в том же виде, а альт в это время излагает в крупных длительностях материал секвенции «Ave Maria... Virgo serena», который подается с той же периодичной повторностью фраз, которая избрана и для первого с. f. В крайних голосах ненадолго возникает параллельное движение децимами — штрих показательный для Обрехта.
Не менее интересны мотет «Ave Regina coelorum», а также «Haec Deum», в котором в пятиголосной фактуре присутствует строгий канон между тенором и дискантом и изредка подключающимся к ним альтом. Вовлечение свободных голосов в интонационную сферу с. f., характерное для этих и других мотетов Обрехта, как раз и способствует тому тематическому и функциональному выравниванию всех компонентов многоголосия, тому равноправию голосов, которое в будущем приведет
На этом этапе, как и на любом другом, всегда сосуществуют черты старого и нового. Поэтому наряду с формами стреттно-имитационного плана — как проявлением высшего уровня достижений музыкального мышления для этого времени, можно видеть и немало удачных композиционных решений в традициях начала века. Таков, например, мотет-chanson Луиза Компера «Royne du ciel — Regina coeli» — изящная, миниатюрная пьеса, в которой через равные временные промежутки в нижнем голосе (она трехголосна) остинатно повторяется от звуков с, d, e, f короткий мотив «Regina coeli»[39]. Наряду с этим сочинением, явно перекликающимся с одним из мотетов Данстейбла (пример 29), Компер создает другое, удивительно оригинальное и необычное произведение — мотет «Omnium bonorum plena» (пример 34), прототипом которого стала chanson Гизегема «De tous biens plaine».
Интересно, что Компер пародирует в мотете не только музыкальный материал chanson, но в определенном смысле и ее поэтический текст. Обращаясь к деве Марии, он использует ту же строку текста (но уже на латинском языке), с какой начиналась chanson Гизегема:
Преисполненная всех достоинств,..
(далее идет новый текст)
Дева кроткая и ясная,
как корона над звездами,
славная, мудрая, прелестная.
Протяженностью в 274 такта, этот мотет состоит из двух частей, в каждой из которых в теноре проходит мелодия среднего голоса chanson, причем в первой части, разделенная на четыре фрагмента, она звучит в трехдольном изложении, во второй (также открывающейся словами «Преисполненная всех достоинств») — в двухдольном и притом дважды. В начальном разделе мотета, предшествующем с. f. (он появляется в 28-м такте), и последующих 9—10—11-тактных «интермедиях», находящихся между его фрагментами, в колорированном виде разрабатывается верхний голос chanson Гизегема. В заключительных разделах первой и второй частей мотета появляется и цитата нижнего голоса chanson.
Музыка мотета, с изящным введением стреттных, канонических форм, с выразительным противопоставлением «дуэтных» пар, с яркой динамикой фактурного развития, не могла не произвести на современников большого впечатления[40]. Впрочем, не менее ярким был и текст, по-видимому принадлежащий самому Комперу. Во второй части мотета он обращается с просьбой к деве Марии воздать
молитвы к сыну за здоровье поющих,
И прежде за Гильома Дюфаи, про которого я слышал от матери,
луну всей музыки и светоча певцов. За Йоханна Дюссарта,
Бюнуа, Карона, Жоржа де Брелле, за
Тинкториса, кимвалы твоей чести, и за Окегема, Депре,
Корбе, Энийара, Фоге, Молине,
и за всех певцов Короля вместе со мной, Луизом Компером,
молящим за учителей чистой мыслью, из которых всегда
помню Габриелиса. Дева, протай и здравствуй. Аминь[41].
При всем большом количестве мотетов, создававшихся в конце XV—начале XVI века, среди них были такие, которые выделялись на общем фоне и служили образцом для подражания многим композиторам. К их числу несомненно принадлежат мотеты Жоскена Депре. В силу своих многочисленных достоинств — особой выразительности музыки, уравновешенности компонентов формы, красоты и четкости рельефа голосов, чистоты и наполненности гармонического звучания — они уже с полным правом могут быть отнесены к классическим образцам этого жанра.
Жоскену принадлежат 95 мотетов, причем большая их часть представляет собой такой тип пьес, который станет ведущим на протяжении последующих полутора веков[42]. Это мотет с так называемым сквозным имитационным развитием музыкального материала, строящийся на основе постоянных перекличек голосов, идентичных в тематическом отношении. За первой (условной) строфой, включающей «групповое» проведение поочередно вступающей в разных голосах начальной «темы» (с одним и тем же текстом), здесь следует вторая, где развивается другая мелодическая и текстовая фраза, затем третья и т. д. Вступление голосов в таких мотетах чаще всего стреттно, очень компактно, а в качестве интервала имитации употребляются не только прима и октава, но и квинта, кварта. Сложнейшие приемы техники Жоскен передает настолько просто, как бы между прочим, что они почти не фиксируются сознанием слушателя, внимание которого обращено на содержание музыкального образа, характер его интерпретации[43].
Вершиной канонического искусства Жоскена служит 24-голосный «Qui habitat in adjutorio», в котором местами действительно звучат 24 голоса, в то время как у Окегема в его «Deo gratias» в одновременности звучат не более 18 голосов. Столь же замечателен мотет «In nomine Jesu», необычайно яркое в художественном отношении сочинение, выполненное в форме двойного канона (пример 35), сочетающегося с двумя самостоятельными голосами (Cantus I и Altus).
Некоторые мотеты Жоскена строятся в виде многочастных композиций, состоящих не только из двух, трех, но и большего количества частей. Таков, например, мотет «Vultum tuum deprecabuntur», в котором можно выделить семь разделов. Связанные друг с другом, они тем не менее имеют свои отличительные свойства, свою форму подачи: свободное полифоническое изложение сменяется строгими каноническими формами, гомофоническим развитием и т. д.
Наряду с мотетами, в которых техника с. f. фактически исчезает, Жоскен создает ряд мотетов, где с. f. сохраняет свое значение структурной первоосновы. Так, в мотете «Huc me sydereo descendero» тенор излагается трижды: первый раз — в совершенных лонгах (I часть, т. 50—123), второй раз — в несовершенных бревисах (II часть, т. 140—167), третий раз — в несовершенных семибревисах (II часть, т. 176—194). Трем изложениям с. f. предшествуют паузы из 16 совершенных лонг (48 тактов), из 16 несовершенных бревисов (16 тактов), из 16 несовершенных семибревисов (8 тактов). Интермедии же между фразами самого напева с. f. в первом проведении равны двум лонгам (6 тактам), во втором — двум бревисам (2 тактам), в третьем — двум семибревисам. Имея необычайно стройную внутреннюю организацию, этот мотет своим техническим решением напоминает строение многих месс, написанных на рассредоточенный с. f., мотивы которого, подчиняясь принципу диминуиции, звучат в разных метроритмических вариантах.