Вокруг Байкала за 73 дня
Шрифт:
12.05.92
Первая ночь. Первое утро. Большие Коты. «Чёртов мост». Мыс Кадильный. Ночёвка на кромке Моря на каменном берегу
Первая ночь. Холодная, душная, тесная, жёсткая первая ночь. От пережитых впечатлений дня и неуюта толком не знаешь: спишь ты или только собираешься. Любое покалывание тела явно означает нападение (именно нападение) клеща. Истерично лезешь под толстый слой ночной одежды за этой тварью, абсолютно точно понимая, что пока лезешь, с рукавов сам себе ещё напихаешь клещей, но лезешь. Отмахать тридцать верст по тропам, кишащим клещами, сбрасывать их сотнями с себя во время пути и не упустить в складках одежды или рюкзака хотя бы одного – маловероятно. А ночью он обязательно, сволочь, куда-нибудь тебе вопьётся. Успевай реагировать, пока не глубоко! Так всю ночь и дергаешься – какой тут, к чёрту, сон? К тому же, тело ломит с непривычки и больно глотать. Остывающие почки требуют отлить, но холод не позволяет вылезать из мешка. Пока выкарабкаешься, пока обуешься в темноте, расшнуруешь палатку– даже думать страшно. Буду терпеть до утра или сколько смогу. Одно радует – я тут такой не один.
Наконец-то сквозь палатку стало видно, что светает. Первое утро. Всё первое – все по другому, по новому – то, к чему мы должны как можно быстрее привыкнуть. Я сто двадцать раз смотрел на часы, и вот – дотерпел. И бьются о траву, слепя и сверкая, алмазные брызги ночных сновидений, а я в это время в небо смотрю! Хорошо!
Ребята ждут пока я разожгу огонь – тогда грейся, разминай кости, пей чай. Чтобы самому согреться и размяться, развожу костер. Грею вчерашний чай. Громко и смачно швыркаю кипяточком, какую-то гадкую песню пою. Ну вот и вылазят мои мужички, кряхтя и корячась жмутся к костру, обжигая пальцы о железные кружки, потихоньку отходят от кошмаров ночных, козлята ленивые.
Опять раздевшись, осмотревшись, поматерившись и помыв помятые морды в ледяной воде, начинаем собираться в дорогу. Вот где понимаешь всю прелесть бивака – в его сборе. Жуть. Всё Это разбросанное нужно снова собрать, разложить, утрамбовать, перевязать, упаковать, выхлопать, свернуть, жратву сверху отложить, всё остальное ещё предусмотреть и ничего не забыть. Короче, не понравилось мне утрами собираться. Но теперь это будет каждый день, и от этого я злюсь. Вот Джеф – все снаряжение легкое, удобное, ничего лишнего. Сидит, сука, глазеет на нас или с фотиком по берегу бегает. «Иди, котелок сполосни!»
Через пару километров вышли на дорогу ведущую к Большим Котам. Потеплело. Повеселели – легко идти, клещей нет. Пройдя кладбище, входим в замороженные Большие Коты.
Большие коты
КОТЦЫ (сибирское) или КОТЬЦЫ (древнерусское) – плетёный перебор через реи для удержания и ловли зашедшей туда рыбы, особенно омулей.
В речку Котинку в прошлом заходила на нерест рыба и её ловили подобными способами.
Посёлок возник на базе золотоносных россыпей (добыча дражным способом относительно недавно прекращена). В Сенной пади был прииск иркутского купца Патушинского. Сохранились вертикальные штольни и, отвалы, деревянные желоба золотодобытчиков. На Байкале, вблизи устьев рек Большие и Малые Коты, золотоносные галечники брали со дна летом с плотов, зимой – со льда из прорубей.
Здесь в посёлке стоял стекольный завод, а в 1918 году организована лимнологическая станция – старейшее научно-исследовательское учреждение на Байкале.
Жуткое зрелище – деревенский Байкал! Грязный, заваленный остатками зимних отходов почерневший лед, с обклеванным трупом вмерзшей собаки. Вова, конечно, объяснил Джефу, что это медвежонок, их много вмерзает в лед на Байкале. Тот, конечно, бросился фотографировать. «Полезли на утес, Шкипер!».
Чаячий утес и «Чертов Мост» прошли в легкую – зря пугали. Ну поползали под навесами, ну попрыгали по скале и что? Ерунда. Вот тягуны вдоль берега вымотали. Идешь, идешь по узкой тропе – конца края нет. И горизонт не приближается. Только дикие лошади как-то скрашивают пейзаж, любопытно уставившись на нас и совершенно не боясь. Да в подкладках накапливаются наши маленькие друзья – паразиты, заставляя нас раздеваться и нервничать.
О! Кадильный! Наконец-то!
Мыс «Кадильный»
С давних времён здесь жгут известь. Отсюда и название – Кадильный, видимо от чада и дыма, образующихся в процессе. В глубину побережья врезаются пади – Малая и Большая Кадильная, известные помимо своего прямого назначения, связанного с обжигом извести, ещё и тем, что окружающие гребень кристаллические известняки изобилуют нишами и пещерами. В одной из них, под названием «Часовня», найдены останки стоянки древнего человека. Множество других пещер имеют свои тайны и легенды и ждут своих первооткрывателей, чтобы подарить им свои сокровища.
У околицы, сбросив рюкзак, почувствовал, как потянуло тело назад, заколбасило. Привык идти, наклонившись вперёд, задницей подпирая нелегкую ношу, а пустого – на спину бросает.
Ну и конечно егерь тут как тут. Здрасти. Кто да чё. Свои. Ему развлечение, наверное, свежих туристов увидеть. Давай нас провожать, рассказывать, как в этих местах до революции местный богач клад прятал. До сих пор приезжают, ищут, но не нашли – почва шевелится, и многие пещеры и щели давно засыпало, как найдешь? Может до него копать сто метров, а тут камень. Знать бы где – порохом бы рванули. Тут много пещер. В одной – скелет дезертира, ещё с Отечественной. Одна пряжка осталась. Короче, прожужжал все уши, пока проводил нас до конца деревни. Там отстал. А в воде у берега кричат и плещутся турпаны и огари. Две пары. Красивые заразы. Что-то ковыряют во льду, но не подпускают сфотографировать.
Потом опять крутые тропы. Джеф устал быстрее и уже не прыгал в опасных местах, а пытался страховаться и все твердил: «Я не хочу делать ошибка». Постоянно приходилось его ждать или помогать, подавая палку или руку. Достал. И клещи достали. День как-то незаметно кончился, стемнело, а места для ночевки подходящего не было: то клещатник, то высоко от воды. Вова ломанулся вперед (типа сил еще много) искать место для ночлега. Мы шли, шли, догоняли его, догоняли, упарились – куда он делся? Во, бежит. Нашел место на самых камнях у Воды. «Вы мою кепку не принесли? Я вам ею метку оставил». Ага, видел я его кепку в сумерках. Он поплелся за кепкой, а Джеф выпучил глаза от наших братских объяснений с ненормативной лексикой по поводу этого пустяка. Учи язык, американец!
Пришлось ночевать на холодной кромки моря. На камнях. Наспех пожрали, попялились на ночное небо (спутники носятся – благодать), успокоились горячим супчиком и спать – вымотались, клещи достали, ветер холодный.
13.05.92
Первый укус клеща. Салями. Большое Голоустное. Два клеща в голове Джефа. Наши друзья, дозаправка. Обед на берегу. Прощание с Джефом. Потускневший вечер
Тринадцатое число – ништяк! В кисть руки впился клещ! Думал, боялся – накаркал!
– А что такое есть по-русски «ништяк»? – Джефу всё интересно.
– Это, брат, когда член двумя руками берёшь, а то, что не влезает в ладони и есть ништяк.
– А у тебя есть ништяк?
– У меня ладони очень широкие. Отвали, Джеф – видишь клещ торчит?
Клещ, падла, глубоко впился – видно давно. Вытащили. Способ вытаскивания очень прост: вяжешь узелок на нитке и пропускаешь во внутрь клеща. Затягиваешь, а потом шатая из стороны в стороны и выкручивая по спирали, потихонечку вытаскиваешь. Задницу его можно кремом или смолой помазать, чтобы не дышал, сам себя вытолкнет. Прижигаешь йодом или водочкой. У нас был и йод. Хорошее начало дня. Сегодня в Голоустное Дима должен приехать, надеюсь это не сигнал к облому. Всё, хорош, не думай, а то опять накаркаешь. Давайте кушунькать и собираться – тащится ещё порядочно.