Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
— Фамилия этого Джимми у вас есть?
Братья одновременно отрицательно помотали головой.
— Эх, даже не знаю, что вам сказать. Джимми — это довольно распространённое имя в нашем городе, и найти его будет непросто. Я думаю, можно обратиться на железнодорожную станцию в отдел кадров и спросить, работал ли там когда-нибудь человек с таким именем. Возможно, это вам как-то поможет?
— Спасибо, Роб, мы так и сделаем. Ты нам очень помог, и желаем тебе успешного продвижения по карьерной лестнице, — братья пожали улыбающемуся юнцу руку и вышли из полицейского участка.
— Это немыслимо —
— Полностью с тобой согласен, брат. Давай сейчас пойдём домой. Я так устал сегодня. Столько всего произошло, что это надо обсудить и понять, что делать дальше.
Но как только братья переступили порог своего номера, их тут же свалил крепкий и тяжёлый сон, который не отпускал до самого утра.
— Сейчас я понимаю одно. Нашего отца убили, и убийцей вполне может быть этот Джимми. Его след мы можем найти на железнодорожной станции, где он, возможно, работал в то время, — сказал Твен.
— Да, всё верно. Ещё я хотел бы посетить дом Браунов, где мы с тобой жили, пока не решили удрать отсюда подальше.
— Давай прямо сейчас и зайдём туда. Ты ещё помнишь, где он находится?
– Конечно, помню. Этот дом я не забуду никогда. Точнее, моя спина, — зло произнёс Марк. — Она навсегда запомнила все удары, которые наносил мне Уилл Браун. И эти шрамы всегда будут напоминать мне о том, кто я есть.
— Что-то я не понял, о чём ты? И кто ты есть? — спросил Твен, пристально взглянув на брата.
— Нелюбимый ребёнок, никчёмный и никому не нужный. В детстве я не мог за себя постоять и поэтому постоянно получил удары от Уилла. Но сейчас, если бы я встретил эту мразь, я разорвал бы его собственными руками. Ненавижу! Ненавижу его! — Марк схватил стакан и бросил его в стену. Твен едва успел увернуться от осколков, которые разлетелись по всей комнате.
— Марк, брат, успокойся. Тише, тише, сядь сюда на диван. Ну что ты. Так же нельзя. Столько времени прошло. Забудь его, прошу тебя, забудь всё, что он сделал.
Марк тихо вздохнул. Детские воспоминания всколыхнули душу и выплеснулись наружу через слёзы. Он никогда не простит Брауна за ту боль, которую тот ему причинил. И эта боль никогда не уйдёт от него, а всегда будет жить где-то глубоко, иногда показывая себя с не очень хорошей стороны, как, например, сегодня.
— Я в порядке. Пойдём, у нас ещё много дел намечено на сегодня, — Марк надел чистую рубашку, новые брюки и вышел из номера, закрывая дверь за Твеном.
Глава 29. Портрет матери
2003 год, Льюисвилл, штат Техас
Дом Уилла Брауна стоял на пригорке, огороженный плотным и высоким забором. Огромная территория, на которой размещались конюшня, большой сарай, яблоневый сад и здоровенный брусчатый дом, была невидима для чужих и непрошеных гостей.
Братья стояли рядом с калиткой и не решались войти. Столько лет прошло с тех пор, когда они последний раз были здесь, но до сих пор живо помнят, что каждый раз, входя в этот дом, опасались кнута Уилла. Сейчас всё было по-другому, они были другими, и теперь было уже не страшно. Нужно было покончить
Постучавшись в дверь, братья остались ждать, когда откроют. Настроение было странное: с одной стороны, было страшно впустить в свою жизнь тяжёлые воспоминания о детстве, с другой — не терпелось войти и высказать Уиллу Брауну всё, что накипело в душе. Твен чувствовал, что Марку плохо, что ему не терпится увидеть Уилла и набить тому морду. Злость кипела внутри брата и отражалась в глазах.
— Спокойно, брат, спокойно. Веди себя нормально. Что ты опять разнервничался?
— Я больше не могу ждать. Когда уже нам откроют эту чёртову дверь! — крикнул в воздух Марк.
Они услышали приближение шагов и напряглись. Вдруг дверь открылась, и из дома вышел пожилой мужчина, совсем не похожий на Уилла Брауна. Хотя прошло столько лет — он мог и измениться.
— Мистер Браун? — спросил озадаченно Марк.
— Кто вы такие, молодые люди, и чем я могу вам помочь? — не услышав вопроса, поприветствовал братьев мужчина.
— Нас зовут Марк и Твен Брауны. Мы ищем Уилла Брауна, он жил здесь много лет назад со своей женой Тиной… и с нами.
— Так-так-так... Да, помню его. Он жил здесь до того, как я сюда въехал. Но это было года два назад. С тех пор я не видел его и не знаю, где он сейчас находится. Молодые люди, проходите в дом, не стойте на пороге, я живу один, и ко мне редко заходят гости. Так что уж уважьте старика, уделите мне немного вашего внимания.
Братья посмотрели друг на друга, улыбнулись мужчине и вошли в дом. Как только открылась дверь, они сразу же поняли, что вернулись в своё тяжёлое и такое далёкое детство. В доме как будто ничего не изменилось. Вот только вчера они бегали по этой лестнице, которая вела в комнаты мальчиков. А на кухне возилась Тина, готовя обед на всю семью и громко крича, что скоро за стол. А если чуть задержишься в комнате, тут же ворвётся Уилл и спустит с лестницы за то, что не слышал слов Тины. Братья одновременно подняли голову вверх и замерли. Они вспомнили о том, что когда-то они просидели не одну ночь на чердаке. Этот страх из детства сейчас казался таким смешным и забавным, что каждый рассмеялся, поняв, о чём думает другой.
Старик смотрел на братьев изумлённо, боясь вымолвить слово. Он понимал, что они сейчас находятся не здесь, а в своём детстве, которое прошло в этом доме. И лучше им дать время прийти в себя. Потому что это чрезвычайно волнительно возвращаться туда, где были твои самые лучшие или худшие годы. Старик улыбнулся самому себе и пошёл на кухню поставить чайник. Выпить чаю с ребятами и поговорить о жизни было бы приятно, ведь такое случалось с ним последнее время крайне редко.
Братья спросили разрешения у старика подняться, так как там была их комната, и, возможно, какие-то вещи до сих пор дожидались своих хозяев. Поднимаясь по лестнице, они касались перил, и воспоминания то и дело врывались в головы, вызывая разные эмоции. Запахи, цвета, ощущения — всё было так знакомо, что непроизвольно вызывало спазмы в горле. Твен старался запомнить эти ощущения, чтобы потом передать на своих картинах. Марк же старался не думать об этом и просто вычёркивал воспоминания, так как они причиняли ему боль.