Волчьи игры
Шрифт:
На следующем же собрании в салоне у Элайн прекрасная леди огласила тираноборцам список того, что они должны будут сделать, если по-прежнему хотят пользоваться ее столом, кошельком и благосклонностью. Для начала — оформить четкую и внятную идею и определиться с целью борьбы, затем — опубликовать программу и манифест, далее… А что там далее, станет понятно по результатам первого этапа. Со своей стороны Элайн обещала поиск финансирования и защиту от происков лорда Конри. А несогласных за дверью с нетерпением поджидают судебные приставы… Несогласных, впрочем, не нашлось. Почуяв твердую руку, стая соратников повела себя, как и подобает настоящим ролфи, то есть — подчинилась. И прекрасная заговорщица перевела дух: начало положено. Название кружку тоже придумала она. «Дети Кинэйда». Во-первых, звучит красиво и в чем-то даже эпично, во-вторых, отражает суть и чаяния. Великий эрн Кинэйд Злосчастный, тот самый, что проиграл диллайн войну, не был Священным Князем — избранником
На Ролэнси тоже имелась оппозиция, хорошо прикормленная и полностью контролируемая Собственной Канцелярией. Безземельные, точнее, их верхушка, все эти банкиры и промышленники, хотели проникнуть во власть и соглашались платить за надежду исполнить это смешное желание. Разумеется, при существующем политическом строе это было невозможно, но «знаете ли вы, почтенные, что общество «Дети Кинэйда», эти отважные противники тирании, целью своей борьбы избрали равенство всех сословий? И для осуществления этого благородного замысла им не хватает такой малости — денег!» Элайн не знала и не собиралась выяснять, каким хитрым способом лорд-секретарь убедил недовольных «денежных мешков» финансировать «Детей Кинэйда». Может, в кандалы заковал или пистолет ко лбу приставил? Главное, что ручеек ассигнаций потек из-за моря Кэринси прямо в карман к леди Конри, и пусть он оказался не так широк, как хотелось бы, но все-таки это лучше, чем ничего!
Итак, стараниями Элайн у общества появился не только формальный лидер, так сказать, знамя борьбы, то бишь Сэрдарр Кэйнси, но и казна. Но все это было так мелко, так несерьезно, что леди Конри порой впадала в бездну отчаяния и черной-пречерной меланхолии. Никакого просвета впереди! По большей части «Дети Кинэйда» были, прямо скажем, не бойцы. А уж так называемый лидер… В списке самых неприятных мужчин, попадавшихся прекрасной Элайн на бурном пути по морю жизни, Сэрдарр Кэйнси занимал почетное второе место, и то потому, что первым для отчаянной леди всегда оставался ее дорогой супруг. Что до правнука Кинэйда, то господин Сэрдарр при ближайшем знакомстве оказался спесив, заносчив, жаден до чужих денег, высокомерен и самолюбив, но при всем при этом — поразительно апатичен, когда требовались хоть сколь-нибудь решительные действия. С другой стороны, управлять такими типами достаточно просто. Но как можно выставлять себя таким тупицей, а не выяснить, кому приходится дочерью собственная родная жена? Развестись с дочкой самого Священного Князя, да еще и сына-наследника упустить! И молчать об этом, пока взбешенная Элайн буквально не схватила полудурка за кадык и не выдавила признание. Он, видите ли, не знал! Какой роскошный, какой великолепный шанс был упущен по милости этого близорукого болвана! Но теперь уж поздно кусать локти — юный Эгнайр Акэлиа для «Детей Кинэйда» потерян. Радовало одно — лорду-секретарю малыш тоже не достался…
Вообще те годы были для леди Конри неудачными. Только-только наметились робкие связи с Идбером — а тут Вилдайр Эмрис сожрал Торговую Республику за один укус. Элайн начала искать подходы к конфедератским эсмондам — и снова провал! Тива Алезандеза, на которого леди возлагала немало надежд, отравили, а в Синтафе вообще началась гражданская и религиозная война, и диллайн стало совершенно не до ролфийской оппозиции…
Известие об отделении Файриста вызвало у Элайн первый настоящий приступ бешенства. Вот! Вот как поступают по-настоящему решительные люди! Вот как должны вести себя мужчины и воины! Брать, а не клянчить!
Трезво поразмыслив и прикинув варианты, с эсмондами леди Конри решила больше не связываться, а князь Эск, увы, в качестве союзника был недоступен. Несколько лет прошли впустую: Элайн грустила и меняла любовников чаще обычного. Кстати, наличие под рукой собственной банды весьма положительно сказалось на отношениях с обеспеченными мужчинами — в случае возникновения… эксцессов и недопонимания «дружинники» беспрекословно «разбирались» с непонятливыми. Однако для того, чтобы совершить успешный переворот, мало полутора десятков головорезов и стада прекраснодушных болтунов. И даже финансовой поддержки доброжелателей с далекой родины недостаточно.
«Мне нужно больше бойцов», — решила Элайн и, образно говоря, огляделась по сторонам в поисках подходящих кандидатур. И тут — о чудо! — судьба послала нашей заговорщице замечательный подарок. Настолько нежданный и приятный, что леди Конри не только воспряла духом, но и почти уверовала в то, что богини могут оказаться на ее стороне.
Херевард Оро, Благословенный Святой тив
Сколь бы ни извращались беллетристы в живописаниях вселенских катастроф, как бы ни стращали обывателей шарлатаны всех мастей, предсказывающие тощие и несчастливые годы, о каких бы грядущих природных катаклизмах ни говорили с кафедр ученые мужи, но личный опыт Хереварда Оро свидетельствовал — нет ничего прозаичнее, чем конец света. Он помнил исход диллайн из Буджэйра. Это было почти скучно: никто не рвал на себе волосы, никто не бегал по причалам Прекраснейшего Файриста и не бросался вплавь вослед уходящим кораблям. Буджэйр умирал медленно, все успели привыкнуть, смириться, попрощаться и даже немножко спланировать смутное будущее. Человеческая натура такова — жить так, словно впереди вечность.
Вот и сейчас, в самый тяжелый час Синтафской Империи, люди плевать хотели на слом мировоззрений, на передел земель и падение незыблемых авторитетов. Если бы не вялотекущая война с мятежниками, то вообще тишь стояла бы да гладь. И благодать Предвечного в придачу. Моды благополучно менялись, дома худо-бедно строились, деревья росли и плодоносили регулярно. Народ синтафский множился, а так же пил, гулял, блудил, молился, подворовывал у казны и ближнего своего. Так посмотришь и никогда не скажешь, что излом веков на дворе.
Благословенный Оро бросил взгляд за оконный переплет. Так и есть. Экипажи туда-сюда снуют, на дамах шляпки с перьями и бантами, газеты на каждом углу продают, собаки ножку на столб поднимают, как ни в чем не бывало. Дворник-полукровка знай метет мостовую и насвистывает нечто фривольное в пышные усы. Девица прогуливается с компаньонкой, и обе красотки так бойко стреляют глазками в бравых офицеров, что любой егерь обзавидуется.
Да и сам тив Оро на жизнь особо пожаловаться не мог. Находилось время и для войны, и для служения богу, и для интриг, и для устранения политических противников, и даже для пополнения коллекции певчих птичек.
Другое противно — у Эска в Файристе то же самое происходит. С поправкой на отсутствие благодати Предвечного. Но тив Херевард готов присягнуть был, что обыватель файристянский с большой охотой ходит к замшелым шурианским алтарям и поминает всуе имя богини-луны, как двадцать лет назад — Предвечного. Война там или перемирие, а жизнь не остановишь. Это они с Эском, точно окуни на крючке, извиваются, и всяк на свой лад строит план, как уязвить соперника, а сограждане и в ус не дуют. Кому из людишек, снующих по улицам Саннивы и Амалера, есть дело до того, что сон не идет к их владыкам, и еда им горька, и каждый за эти два несчастных десятилетия нажил себе врагов в сорок раз больше, чем за предыдущие триста? Да плевать им. Примерно как щеглу, которого тив достал из клетки. Главное, чтобы кормили вовремя.
«Забавно, но мы с тобой, Аластар Эск, все время идем, как говорится, ноздря в ноздрю, — думалось эсмонду. — Ты даже не мое отражение, князь-мятежник, ты — это копия моя, только по другую сторону. Я убил всех соперников, до кого сумел дотянуться, и ты сделал то же самое. Я не пощадил женщин-аннис, и ты, в свою очередь, расправился с Лайд. Мне уже почти ничего не дает Вера, ты со своею богинькою гол и бос. Так на чьей же стороне истина?»
Над Саннивой, точнее, над озером, на берегу которого стоял город, собиралась черная грозовая туча. И ничего удивительного — осень на дворе, что ни день, то дождит, скоро заснежит, завьюжит. А там уже рукой подать до новой весны и новой войны.