Волчицы из Машкуля
Шрифт:
Когда он увидел, что маркиз согласился с предложением Берты, его лицо просияло от радости.
Берта тоже светилась счастьем.
— Господин Мишель, вы готовы рисковать ради спасения Малыша Пьера? — спросила барона девушка.
— Мадемуазель, я готов выполнить все, что вы только захотите, лишь бы доказать господину маркизу, насколько я ему признателен за теплый прием.
— Хорошо! Тогда берите лошадь, но не мою, так как ее сразу узнают, и скачите туда галопом. Войдите в дом без оружия, как будто вами движет простое любопытство, и если нашим друзьям угрожает опасность…
Маркиз замолчал, так как он всегда колебался, когда надо было брать на себя инициативу.
— Если нашим друзьям угрожает опасность, — подхватила его слова Берта, — разведите на больших ландах костер из вереска, а Жан Уллье тем временем соберет своих людей, и тогда мы все вместе с оружием в руках поспешим на помощь столь дорогим нам людям.
— Браво! — воскликнул маркиз де Суде. — Я всегда говорил, что Берта — самая сообразительная в семье.
Берта с гордой улыбкой посмотрела на Мишеля.
— Как, — обратилась она к сестре, вышедшей во двор и незаметно присоединившейся к ним в то время, как Мишель отправился за лошадью, — уж не собираешься ли ты остаться в этом платье?
— Да, — ответила Мари.
— Как так?
— Я не стану переодеваться.
— Ты думаешь, что говоришь?
— Ты же знаешь, — произнесла с грустной улыбкой Мари, — что в любой армии рядом с солдатами, которые сражаются и умирают, находятся сестры милосердия, накладывающие повязки на их раны и врачующие их души. Вот и я буду вашей сестрой милосердия.
Берта с удивлением взглянула на сестру.
Возможно, она бы задала сестре вопрос о том, что заставило ее столь неожиданно изменить свое решение, но тут вернулся Мишель верхом на коне, которого ему велели взять, и слова застыли у нее на губах.
Он обратился к девушке, отдавшей ему приказ:
— Мадемуазель, вы мне сказали, что я должен делать, если в доме Паскаля Пико случилось несчастье, но вы не уточнили, каковы должны быть мои действия, если я застану Малыша Пьера целым и невредимым.
— В таком случае, — произнес маркиз, — вы должны вернуться, чтобы успокоить нас.
— Нет, — ответила Берта, стараясь выглядеть в глазах того, кого любила, самой главной в семье, — поездка туда и обратно может вызвать подозрения у солдат, прочесывающих лес. Оставайтесь в доме Пико либо побудьте где-нибудь поблизости, а с наступлением ночи подойдете к дубу Желе и ждите нас. Вы слышали о нем?
— Да, конечно, — ответил Мишель, — это по дороге в Суде.
(Мишель знал наперечет все дубы, что росли вдоль дороги в Суде.)
— Отлично! — продолжила девушка. — Мы спрячемся рядом с ним. Вы подадите условный знак: три раза прокричите лесной совой и один раз полевой, и мы к вам выйдем. А теперь, дорогой господин Мишель, в путь!
Мишель поклонился маркизу де Суде и девушкам, а затем, пригнув голову, пустил лошадь в галоп.
Надо отдать ему должное: он был превосходным наездником, и Берте понравилось, как он ловко заставил лошадь сменить аллюр, когда поравнялся с воротами.
— Невероятно, как легко можно сельского недоросля превратить в дельного человека! — заметил маркиз, возвращаясь в замок. — Правду говорят, что во всем необходимо вмешательство женщины. Этот молодой человек и впрямь чего-то стоит.
— Да, — ответил Жан Уллье, — в дельного человека! Их много вокруг. Гораздо труднее найти человека с добрым сердцем.
— Жан Уллье, — заметила Берта, — вы уже забыли мое предупреждение: остерегитесь!
— Мадемуазель, вы ошибаетесь, — ответил Жан Уллье. — Напротив, именно потому, что я ни о чем не забываю, я мучаюсь, как вы имели возможность заметить. Я принимал за угрызения совести свою неприязнь к молодому человеку, но с сегодняшнего дня начинаю бояться, что предчувствие меня не обмануло.
— Угрызения совести у вас, Жан Уллье?
— А! Вы же слышали?
— Да.
— Так вот, я не отказываюсь от своих слов.
— Так что же вы имеете против него?
— Против него ничего, — ответил мрачно Жан Уллье, — но против его отца…
— Его отца? — произнесла Берта, невольно вздрогнув.
— Да, — сказал Жан Уллье, — из-за него однажды мне пришлось изменить имя: и меня с тех пор уже больше не зовут Жаном Уллье.
— А каково же оно теперь?
— Возмездие.
— Из-за его отца? — повторила Берта.
И тут она вспомнила о слухах, которые ходили в их краях по поводу смерти барона Мишеля.
— Из-за его отца, найденного мертвым во время охоты! Несчастный, что вы говорите!
— Что сын может отомстить за отца: смерть за смерть.
— И почему же?
— Потому что вы его безумно любите.
— Ну и что дальше?
— А то, что я могу вам сказать с полной уверенностью…
— Что?
— Даю вам слово Жана Уллье: он вас не любит.
Берта надменно пожала плечами, но его слова болью отозвались в ее сердце.
Вдруг у нее появилось ощущение, что она испытывает к старому вандейцу чувство, близкое к ненависти.
— Займитесь-ка лучше сбором своих людей, мой бедный Жан Уллье, — произнесла она.
— Повинуюсь, мадемуазель, — ответил шуан.
И он направился к воротам.
Берта пошла к дому, ни на кого не глядя.
А Жан Уллье, прежде чем выйти за ворота замка, подозвал крестьянина, который недавно сообщил, что Малышу Пьеру и его спутнику грозила опасность.