Волчицы из Машкуля
Шрифт:
— Хорошо, Розина, — произнесла Мари, — я пойду с тобой.
И, не замечая, как молодой человек протягивал к ней с мольбой руки, Мари поспешно выскользнула из хижины, словно обрадовавшись возможности на время уйти от Мишеля, чтобы собраться с мыслями и вновь обрести мужество.
Розина последовала за ней.
Мишель остался один; чувствуя, как счастье уходит от него, он понял, что не в силах его удержать.
Он знал, что никогда больше ему не придется испытать такого блаженства и услышать подобное признание.
В самом деле, после того как, прислушавшись к окружившей ее со всех сторон темноте, но так ничего и не услышав, кроме плеска прибрежной волны, Мари вернулась в хижину, она увидела, что Мишель сидит на охапке тростника, охватив голову руками.
Она решила, что Мишель успокоился, но он лишь пал духом.
Мари направилась прямо к нему.
Услышав ее шаги, Мишель поднял голову и, увидев, что, вернувшись, девушка выглядела настолько спокойной, насколько была взволнована, когда уходила, он протянул ей руку и, печально покачав головой, произнес:
— О Мари! Мари!
— В чем дело, мой друг? — спросила она.
— Во имя Всевышнего, повторите те нежные слова, от которых так сладко кружится голова! Скажите еще раз, что вы меня любите!
— Мой друг, я могла бы их повторить, — ответила с грустью Мари, — и не один раз, а сколько бы вы захотели, если бы была уверена в том, что они облегчат ваши страдания и помогут вам обрести твердость духа.
— Как?! — произнес Мишель, заламывая в отчаянии руки. — Вы по-прежнему настаиваете на нашей разлуке? И хотите, чтобы, любя вас и зная о том, что любим вами, я навсегда связал свою жизнь с другой?
— Мой друг, я хочу, чтобы мы выполнили то, что я считаю нашим святым долгом. И нисколько не жалею, что открыла вам свое сердце, ибо рассчитываю на то, что и вы по моему примеру научитесь страдать и не будете противиться воле Божьей. Мишель, нас разлучает злой рок, о чем я сожалею так же, как и вы; увы, мы не можем принадлежать друг другу.
— О! Но почему? Я не давал никаких обязательств; я никогда не признавался в любви мадемуазель Берте.
— Все это так и не так. Она мне призналась, что любит вас; она мне передала слова, сказанные вами в тот вечер, когда вы ее встретили в хижине Тенги и вернулись вместе.
— Но все мои ласковые слова в тот вечер, — воскликнул несчастный молодой человек, — были адресованы вам.
— Что поделаешь, мой друг! Сердцу не прикажешь, особенно если ему пришло время любить. И бедная Берта приняла ваши слова на свой счет! Вернувшись в замок в тот момент, когда я прошептала про себя «Я его люблю!», она произнесла эти слова вслух… Для меня теперь любить вас — мука, а принадлежать вам — преступление.
— Ах! Боже мой! Боже мой!
— Да, Мишель, именно Бог, к которому мы оба взываем, ниспошлет нам силу. Нам остается лишь с достоинством выдержать испытание, что выпало на нашу долю из-за нашей взаимной робости. Поймите меня правильно, я вовсе не хочу упрекать вас в нерешительности и не сержусь на вас за то, что вы дали волю своим чувствам, когда для нас еще не все было потеряно; но теперь избавьте меня хотя бы от угрызений совести, ведь я стану виновницей страданий моей сестры без всякой пользы для себя.
— Но, — возразил Мишель, — ваш замысел никуда не годится! Рано или поздно Берта неизбежно заметит, что я ее не люблю, и тогда…
— Мой друг, выслушайте меня, — прервала молодого человека Мари, положив свою ладонь на его руку, — несмотря на молодость, я вполне могу судить о том, что вы называете любовью; меня воспитывали совсем не так, как вас, и мое воспитание, как и ваше, имеет свои недостатки и свои достоинства. И одно из достоинств, и, как мне кажется, самое главное, состоит в том, что я реалистка. Привыкнув слышать разговоры, в которых прошлое не скрывало каких-либо ошибок, я знаю на примере жизни моего отца, что нет ничего более преходящего, чем такого рода чувства, какие вы испытываете ко мне. Я надеюсь, что Берта вытеснит меня из вашего сердца прежде, чем заметит ваше равнодушие к ней; Мишель, умоляю, не отнимайте у меня последнюю надежду.
— Мари, вы требуете от меня невозможного.
— Ну, пусть будет по-вашему; вы вольны не выполнить обязательство, связывающее вас с моей сестрой; вы вольны отвергнуть просьбу, о которой я вас молю, стоя на коленях, — еще одно унижение для несчастных сирот, уже и так несправедливо обиженных людьми! Я знаю, что моя бедная Берта будет страдать, но я буду страдать вместе с ней и разделю ее горе, но, Мишель, берегитесь! Может случиться так, что, объединенные страданием из-за одного и того же человека, мы в конце концов вас проклянем.
— Мари, прошу вас, умоляю, не произносите слов, которые разрывают мое сердце.
— Послушайте, Мишель; часы идут, проходит ночь, скоро будет светать, пришло время расстаться, и я приняла окончательное решение: нам двоим приснился сон, о котором надо поскорее забыть. Я вам уже говорила, чем вы можете заслужить если не любовь, — я и так вас люблю, — а вечную признательность бедной Мари; клянусь вам, — добавила с еще большей мольбой в голосе девушка, — я вам клянусь, если вы принесете себя в жертву ради счастья моей сестры, я буду днем и ночью молить Бога о том, чтобы он воздал вам на земле и на небесах. А если вы мне откажете, если ваше сердце не откликнется на мою просьбу таким же самоотверженным порывом, тогда нам придется никогда больше не встречаться и расстаться навсегда, ибо, повторяю, клянусь вам перед Богом, я никогда не буду вам принадлежать, даже если кроме вас не будет других мужчин!
— Мари, Мари, не давайте такой клятвы! Оставьте мне хоть какую-то надежду. Возможно, что со временем мы смогли бы преодолеть все препятствия на нашем пути!
— Мишель, оставить вам надежду было бы с моей стороны еще одной ошибкой, а раз даже уверенность в том, что я разделяю с вами страдания, не придает вам твердости духа и не вдохновляет вас на самопожертвование, я горько сожалею о том, что произошло между нами в эту ночь… Нет, — продолжала девушка, проведя ладонью по лбу, — не будем больше предаваться пустым мечтам: они слишком опасны для нас. Вы слышали мою мольбу, и ваше сердце не дрогнуло — мне остается лишь проститься с вами навсегда.
— Мари, я вас больше никогда не увижу!.. О! Лучше смерть… Я выполню… все, что вы потребуете от меня…
Он смолк, не имея сил продолжать.
— Я ничего не требую от вас, — сказала Мари, — я лишь на коленях прошу вас не разбивать два сердца вместо одного.
И в самом деле, она бросилась в ноги молодому человеку.
— Встаньте, Мари, встаньте, — сказал он. — Да, да, я сделаю все, что вы хотите, но вы останетесь, вы не уедете? И когда мои страдания станут особенно невыносимыми, я буду черпать недостающие мне силу и мужество в ваших глазах! Мари, я вам повинуюсь!