Волк в овечьем стаде
Шрифт:
Элиот тянул время, чтобы Остин мог успокоиться и собраться с мыслями. В мои планы это не входило.
— Протест принят, — механически повторил судья Хернандес.
Элиот неторопливо занял свое место. Не дожидаясь разрешения, я заговорил прежде, чем он сел.
— Что находилось между передними сиденьями твоей машины, Остин?
— Бардачок, — ответил он.
— Что ты там хранил?
— Протестую. Это несущественно, — не удержался Элиот.
Я встал, чтобы возразить.
— Я хочу проверить память свидетеля, ваша честь. Сравнить с показаниями потерпевшего.
Я гипнотизировал судью. Мне нужен был положительный ответ. Судья Хернандес скользнул по мне небрежным взглядом, свидетельствующим о том, что он мне ничем не обязан.
— Проверьте на чем-то более существенном, прокурор. Протест принят.
У меня не было времени на эмоции, я перешел к следующему вопросу.
— Ты утверждаешь, что Томми ошибается насчет машины? И лжет про дом, в который вы ездили?
— Да, — ответил Остин.
— Там не было бассейна?
— О каком бассейне, собственно, речь? — невозмутимо спросил Остин, не поддавшись на провокацию.
— А что ты скажешь про мебель в светлых тонах, светильниках на стенах? Там не было бара и ты не наливал себе выпить, а мальчишке кока-колу?
— Я никуда его не возил. Я сел, посмотрел на него проницательным взглядом и спросил:
— Вернемся к показанию мистера Риза.
— Да, — охотно согласился Остин. Эти показания были ему на руку.
— Томми обвинил мистера Риза в насилии.
— Да. Он и меня оклеветал.
— Так почему тебе не пришло в голову оправдаться, подобно ему?
— Что?
— Я имею в виду тест на детекторе лжи?
— Протестую, — сказал Элиот, — считаю это совершенно неэтичным вопросом, ваша честь.
— Наконец господин адвокат вспомнил о существовании права, — поддел его я. — Этика не самый сильный его конек, ваша честь.
Судья Хернандес колебался. Остин сам спас положение.
— Я готов удовлетворить любопытство прокурора, ваша честь, — спокойно произнес Остин и невозмутимо обратился ко мне: — Я собирался пройти тест.
— Что? — Я был ошеломлен. — Кто это может подтвердить?
Остин сам себе устроил ловушку. Я из-под земли вытащу того, кого он сейчас назовет, и заставлю свидетельствовать против Него.
— Я говорил об этом со своим адвокатом, — сказал Остин и уперся взглядом в Элиота.
Даже если Элиот слышал об этом впервые, он и виду не подал. Он в упор рассматривал своего клиента, оставаясь спокойным. Разве только слегка нахмурился. Любой другой в его ситуации подтвердил бы сказанное кивком или расплылся бы в блаженной улыбке. Элиот поступил иначе. По его виду трудно было определить, что он скрывает. У меня не оставалось ни малейшего сомнения в том, что Остин лжет, но доказать ничего я не мог. Он указал единственного человека, которого нельзя вызвать для дачи свидетельских показаний — адвокат защищен законом.
— Адвокат убедил меня, что этот поступок лишен смысла, — невозмутимо продолжил Остин, не отрывая глаз от Элиота. — Ведь результат теста не учитывается на процессе. Я подумал…
— О, перестань! — бросил я. — Это наглая ложь, потому что ты прекрасно знаешь, что Куинна невозможно вызвать для дачи
— Протестую, ваша честь, — сказал Элиот ледяным тоном. — Прокурор обязан апеллировать к суду, а никак не к свидетелю.
— Не спорьте, — только и сказал судья.
Я решил дожать Остина.
— Кто мешает сделать это сейчас? — задал я вопрос. — Прервемся. Я не буду…
— Протестую. — Элиот казался раздраженным. — Прокурор обязан задавать вопросы, а не вдаваться в досужие домыслы.
— Принимаю возражения, — развел я руками.
— Ваше слово, прокурор, — приказал судья.
Я не сразу решился продолжить. Я пытался быть объективным. На листке, который подсунула мне Бекки, почти все вопросы были зачеркнуты, кроме двух.
Остин уже не выглядел таким самоуверенным, как вначале.
— Ты приобрел дом на Сперроувуд? — спросил я.
Он покачал головой.
— Он мне не подошел.
— Еще бы! Надобность в ловушке отпала! — напирал я. — Томми приручен и использован, хорошо бы теперь остаться чистым перед соседями, не так ли?
Остин поморщился и состроил мину незаслуженно оклеветанного человека.
— Меня больше не интересовала эта недвижимость.
— Ты позже встречался с Томми?
— Нет. Я вообще мало с ним общался.
Я кивнул, удерживая взгляд Остина. Он не отвел его.
— У меня нет вопросов, — смирился я.
Элиот задал пару вопросов, подтверждающих невиновность Остина. Ничего нового. Я не стал предпринимать бесполезных попыток. Покидая свидетельское место, Остину с трудом удавалось сохранять невозмутимость. Я сумел вывести его из равновесия, и всего-то. Малое утешение! Дело не продвинулось ни на йоту.
Трудно было определить, какое впечатление он произвел на присяжных. Оставалось дожидаться их вердикта. Обычно, сравнивая показания ребенка и взрослого, их симпатии оказывались на стороне последнего. Остин был вполне убедителен. А словам Томми противостоял Мартин Риз. Двое взрослых против мальчика.
— Вызывайте следующего свидетеля, — нетерпеливо произнес судья Хернандес, ему явно хотелось быстрее свернуть это дело.
По сложившейся практике допрос обвиняемого обычно откладывается на конец процесса, чтобы его слова запали в душу присяжных. Элиот отступил от правил. Поднялся Бастер Хармони, довольный тем, что наконец получил возможность покрасоваться на публике.
— Защита вызывает Мэйми Куинн, — сказал он.
Я в изумлении уставился на Элиота. Он изучал пылинку на столе, как будто не слышал слов Бастера. Затем поднялся вместе с Остином и обернулся к проходу, по которому двигалась Мэйми, его жена в течение уже сорока лет. Мэйми была женщиной внушительных размеров и вызывала у меня в памяти образ бабушки, одета она была в неизменное платье в цветочек, но оставила дома традиционную шляпу для официальных случаев. Я машинально поднялся при ее приближении. Вместо приветствия Мэйми улыбнулась мне. Увеличенные линзами голубые глаза смотрели на мир открыто и наивно. Она была воплощением душевного спокойствия. Мне так и не удалось уловить реакцию Элиота, зато Бастер не скрывал своей радости.