Волшебники Гора
Шрифт:
— Ну а Ты, насладилась спектаклем? — спросил я Фебу.
— Да, Господин! — ответила она.
— Мне показалось, что я услышал, как Ты вздохнула, когда Мило первый раз появился на сцене, — проворчал Марк.
— Он очень красиво смотрелся в костюме, Господин, — не стала отрицать девушка.
— Кто бы сомневался, — буркнул юноша.
— Конечно же, господин не ревнует? — обрадовано спросила Феба.
— Нет, — недовольно бросил Марк.
— Вы можете наказать меня сегодня вечером, если пожелаете, — покорно предложила она.
— Я могу выпороть тебя в любой день и в любое время суток, если я того пожелаю, — предупредил её хозяин.
— Да, Господин, — отозвалась она.
— Я насчитал не меньше одиннадцати свободных женщин, которых вынесли без чувств из театра, — заметил я.
— Да ладно, не больше, чем пару — тройку, — отмахнулся Марк.
— Точно, одиннадцать, — стоял я на своём.
— Господин в тысячу раз красивее этого Мило, — заявила
— Похоже, что Ты точно хочешь плетей, — буркнул мой друг.
— Нет, Господин! — поспешила заверить его рабыня.
— А что, я действительно настолько красив? — заинтересовался Марк.
— Для меня — очень, Господин, — ответила девушка.
— Хм, — хмыкнул молодой воин, задумчиво, как мне показалось.
На мой взгляд, он был молодым человеком довольно приятной наружности. Что до красоты, то, безусловно, до меня ему было далеко.
— Конечно, я — только одна женщина, — вздохнула Феба.
— К тому же всего лишь рабыня, — напомнил он ей.
— Да, Господин, — согласилась она.
— Тем не менее, — кивнул парень, — Ты — женщина.
— Но всего лишь рабыня, — улыбнулась девушка.
— Верно, — сказал он.
Феба, насколько я это понимаю, чисто по-женски тонко отомстила своему господину. Дело в том, что когда мы ходили по различными открытыми рынками, на которых имелись рабские полки, то многие из прикованных там к тяжёлым железным кольцам за шеи или за щиколотки нагих девушек, к ярости Фебы, посредством нежных взглядов, заманчивых поз и прочих ухищрений недвусмысленно пытались привлечь к себе внимание молодого воина. Было слишком очевидно, насколько они были бы рады стать его рабынями.
— Подозреваю, что некоторые женщины оценили бы меня как не столь красивого, как Мило, — заметил Марк.
— Возможно, Господин, — признала девушка.
— Уверен, по крайней мере, одиннадцать, — усмехнулся я.
— Что-то я не заметил там женщин, падающих в обморок, при виде тебя, — обиженно проворчал юноша.
— Там просто было темно, — напомнил я ему.
Безусловно, давно замечено, и это, несомненно, к счастью, поскольку большинство из нас, далеки от стандартов того же Мило, что привлекательность мужчины для женщины, редко основана на физиономических особенностях. Например, мужчины, ни в коем случае не являющиеся красавцами в нормальном понимании этого слова, иногда даже наоборот, не красивые до гротеска, часто оказываются куда привлекательнее и обаятельнее для красавиц. Женщины склонны реагировать на большое разнообразие качеств мужчины, лишь немногие из которых непосредственно связаны с ухоженным и симметричным лицом. Среди таких качеств гораздо важнее могут оказаться предприимчивость, настойчивость, воля, интеллект, сила, властность, короче говоря, те качества, которыми должен обладать настоящий господин. Кроме того, конечно, женщины, являющиеся чрезвычайно чувствительными, сложными и изумительными существами, могут откликнуться на доброту, нежность, мягкость и обходительность. Правда, здесь нужно быть осторожным, и различать нежность сильного мужчины, который действительно силён, и мягкость слабака, который просто слаб. Нежность и мягкость становятся значимыми только в контексте и на фоне, временно отставленной, возможно даже всего на мгновение отставленной силы и властности. Только та, кто действительно находится во власти мужчины, являясь его рабыней, под угрозой его плети, сможет по-настоящему понять ценность таких качеств.
— Мы подходим к «Дороге Вдоль Стены», — заметил Марк.
Это — самая длинная дорога или улица, кому как нравится, в Аре. Как ясно из названия, она следует вдоль внутренней окружности стены. Это не только удобно для граждан, но и позволяет быстро перебрасывать войска от одного пункта оборону к другому.
Я уже мог расслышать звуки флейт.
Посещая вчера вечером театр, мы, принимая во внимание общественное мнение, или, точнее чувствительность свободных женщин, одели Фебу скромно, или, по крайней мере, несколько скромнее, чем обычно. На самом деле, не сделай мы этого, нас, вероятно, не пустили бы с ней внутрь.
Первым делом, мы задрапировали ей куском ткани. Эта ткань спереди играла роль вуали, а на спине роль плаща. Остался ещё солидный кусок, который будучи накинут на голову, превратился в капюшон. Правда, держать всю эту конструкцию, Фебе, конечно, пришлось самой, изнутри. Когда мы закончили нашу работу, признав её удовлетворительной, получилось нечто, в первом приближении похожее на одежды сокрытия с капюшоном и вуалью. Теперь, снаружи можно было рассмотреть не многим больше чем нежные, тёмные глаза Фебы и переносицу, ну и, конечно, внизу можно было бы обнаружить её обнаженные щиколотки и ноги. Мы нисколько не сомневались в том, что Феба не осмелится расслабиться, и будет держать ткань на совесть. Дело в том, что под ней она была абсолютно голой. Марк не хотел, чтобы девушка забывала, что она — рабыня. Невольницы, кстати, могут присутствовать на различных мероприятиях, особенно предназначенных для широкой аудитории. В действительности, зачастую некоторые рабовладельцы, со своей девушкой
— Стоять! — послышался строгий голос.
Мы с Марком просто остановились, а Феба ещё и моментально опустилась на колени у левой ноги Марка, и немного позади него.
— Вы вооружены, — заметил мужчина, одетый в униформу городской стражи Ара, но его акцент выдавал в нём косианца.
Насколько мне было известно, в городе всё ещё оставались стражники уроженцы Ара, но их численность была значительно уменьшена, да и обязанности им оставили самой низкой ответственности. Но даже они находились под командованием косианских офицеров. То, что косианцы носили униформу стражников Ара, конечно, должно было заставлять думать, что они были, по крайней мере, в той или иной мере служащими Ара. Конечно, номинально, так оно и было. Возможно, люди Ара могли счесть это успокаивающим, или, по крайней мере, менее нежелательным, чем если бы люди фактически являвшиеся иностранным гарнизоном, открыто разгуливали бы в косианской униформе. Впрочем, следует отметить, что в городе хватало и солдат регулярных полков Коса, которые и не думали скрывать своей униформы. Помимо них на улицах можно было встретить и наёмников, которых можно было опознать по их нарукавными повязками, шарфам и прочим символам. Мирон, вполне разумно, на мой взгляд, ограничил численность таких наёмников, которые могли бы находиться в городе в каждый определённый момент времени. Тем не менее, несколько инцидентов всё же произошло, например, повреждение собственности в различных тавернах и вандализм в отношении некоторых зданий, например терм и библиотек. Кое-какие магазины были разграблены, хотя никаких упоминаний об этом так и не появилось на досках объявлений. Вооруженные силы Ара были, конечно, расформированы, как пехота, так и кавалерия, и наземная и воздушная. Не позволили сохранить даже пограничные патрули. А животные и экипировка перешли в собственность Коса. Большинство этих людей, по-прежнему оставалось поблизости от города. Мне трудно было, что будут делать вся эта масса народа в дальнейшем. Разумеется, всем им придётся искать какое-либо занятие. Я бы не удивился, если бы узнал, что часть из них уже подалась в разбойники. Кое-кто, конечно, остался в городе, возможно, в надежде наняться в стражу.
— Да, — не стал отрицать я очевидного.
— Ты из Ара? — спросил меня стражник.
— Нет, — честно ответил я.
— Чем занимаешься? — уточни он.
— Как раз ищу, чем заняться, — пожал я плечами.
— Но Ты не из Ара? — снова переспросил косианец.
— Нет, — заверил его я.
— Мечом пользоваться умеешь? — поинтересовался он.
— Возможно, — уклончиво ответил я.
— Могу предложить занятие для такого как Ты, — намекнул стражник. — Нам нужны мужчины.
— Может, мы пойдём уже, — осведомился я.
— А что вам здесь надо, — спросил он, — если вы не из Ара?
— Хочу посмотреть, как продвигаются работы, — ответил я.
Тут мужчина понимающе засмеялся и спросил:
— А может, всё-таки на девок-флейтисток поглазеть?
— Конечно, — кивнул я.
— Проходи, — махнул он рукой, и мы продолжили наш путь.
Ношение оружия и даже его хранение теперь были запрещены для граждан Ара, исключения были сделаны только для гвардейцев. Население Ара практически было разоружено. Это было сделано, по общему мнению, для их же собственной защиты. Согласие с законами о разоружении было также принято за подходящий жест доброй воли со стороны горожан Ара, а так же, как признак их благих намерений и их страстного стремления к миру. Кроме того, их внимание обратили на то, что оружие теперь стало ненужным, учитывая торжество мира и сопутствующее этому освобождение.