Волшебники Гора
Шрифт:
— Значит, тебе понравилась эта одежда? — осведомился Марк.
— Пользоваться которой, я могу иметь только пару енов, — улыбнулась девушка. — Да, Господин. О, да, мой Господин!
— Ты благодарна? — спросил он.
— Да, Господин, — признала Феба. — Рабыня благодарна, очень благодарна.
— Но ведь это мелочь, — заметил парень.
— Это — сокровище, — поспешила заверить его рабыня.
Я понимающе улыбнулся. Для неё, простой рабыни, такая маленькая вещица, по сути немногим более чем короткая тряпка, действительно была сокровищем.
— Надеюсь, Ты понимаешь, — поинтересовался мой друг, — что
— Да, Господин, — заверила его Феба.
— Ты хочешь продолжать носить её? — спросил рабыню Марк.
— Конечно, Господин! — воскликнула она.
— Значит, теперь у тебя есть дополнительный стимул для того, чтобы стремиться к тому, чтобы я был доволен тобой, — усмехнулся юноша.
— Да, Господин, — улыбнулась ему в ответ рабыня.
Одежды невольницы, как и многое другое, например, её диета, цепи, имя, причёска и так далее, является прерогативой её владельца. Его власть над рабыней безоговорочна и абсолютна. Феба, конечно, безоглядно любила Марка, как впрочем, и он её, несмотря на все свои заявления. С другой стороны, даже если бы она была, как это иногда случается ненавидимой рабыней ненавидимого хозяина, она всё равно должна была бы изо всех сил стремиться к тому, чтобы он оставался её полностью удовлетворён, во всех смыслах и со всем совершенством. Такова судьба гореанской рабыни.
— Надеюсь, Ты не думаешь, что я проявил слабость? — осведомился Марк.
— Нет, Господин! — поспешила заверить его девушка.
Было заметно, что он опять разрывается между любовью к ней, и ненавистью к острову Кос. Феба покорно протянула к нему скрещенные запястья, словно предлагая ему, связать их. Но юноша даже не пошевелился. Разумеется, шнур был приготовлен им вовсе не для этой цели, хотя, конечно, вполне мог послужить и для этого тоже.
Девушка робко разделила запястья и, не сводя с него озадаченных, полных любви глаз, призналась: — Я жажду быть приятной вам, мой Господин.
— Это подобает тебе, — кивнул Марк.
— Да, Господин, — прошептала она.
— Потому, что Ты — рабыня, — пояснил молодой воин.
— Ваша, — внезапно, затаив дыхание, добавила Феба. — Ваша рабыня!
Взгляд Марка снова стал сердитым.
— Я существую для вас, — заявила его рабыня, — и всё чего я хочу, это служить вам и доставлять вам удовольствие.
Да, она очень любила этого пылкого юношу. Она хотела бы отдать ему всю себя, без остатка, не сдерживаясь, жить, а если потребуется, то и умереть для него. Таков путь любящей женщины, для которой никакое служение не бывает слишком маленьким, и никакая жертва будет слишком большой. Такая женщина готова самоотверженно бросить себя к ногам господина и принести себя ему в жертву.
Глаза Марка сверкнули разгорающейся яростью. Но Феба, совсем не замечая изменения настроения юноши, разведя руки ещё немного в стороны, робко шагнула к нему, в надежде, что ей будет позволено обнять его.
— Примите преданность своей рабыни, — жалобно попросила она.
Я заметил, как яростно сжались кулаки Марка.
— Я люблю Вас, — призналась девушка. — Я люблю Вас, мой Господин!
— Хитрая, лживая шлюха! — прошипел юноша.
— Нет! — заплакала Феба и, её руки безвольно опустились.
— Лживая косианская шлюха! — выплюнул он.
— Я
И тогда он наотмашь ударил её тыльной стороной ладони. Удар был такой силы, что девушку развернуло на месте, и она, не устояв на ногах, свалилась сначала на колени, а потом и на четвереньки. Феба испуганно посмотрела на своего хозяина снизу вверх. В уголке её губ появилась кровь.
— Тебе кто-то дал разрешение говорить? — зло спросил он.
— Простите меня, Господин, — пролепетала невольница и, подползя к его ногам и склонив голову, припала к ним губами. — Рабыня умоляет своего Господина о прощении.
Марк окинул девушку недовольным взглядом, а потом повернувшись ко мне, сказал:
— Её использование, конечно, по-прежнему принадлежит тебе, всякий раз, когда Ты того пожелаешь.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Но я думаю, что легко смогу найти себе в этом лагере девку, которых тут во множестве сдают в аренду. Или, если захочу, то могу просто купить шлюху, в окрестностях Ара они сейчас дёшевы.
— Ну как хочешь, — пожал он плечами.
Следует заметить, что хотя Марк бывал резок со своей рабыней, временами демонстрируя ей просто зверское презрение, но одновременно с этим он также ничего не мог поделать со своим чрезвычайно собственническим отношением к ней, вспыхивая при каждом проявлении чьего-либо интереса к его рабыне. Фактически, он почти безумно ревновал её по любому поводу. Она была для него не тем видом женщины, которую он мог бы, даже рискуя быть обвинённым в определенной грубости и негостеприимности, передать для ночного удобства своему гостю. Похоже, для неё теперь существовало только одно рабское кольцо, к которому она могла быть прикована на ночь.
— Встань, — приказал Марк девушке.
— Кажется, я слышу музыку снаружи, — заметил я.
— Да, — согласился он, прислушавшись.
— По крайней мере, хоть кто-то по соседству с нами веселится, — улыбнулся я.
— Наверное, крестьяне, — пожал плечами Марк.
Вероятно, он был прав. Таковых здесь было множество, бежавших от приближающейся армии Коса. Бросившие свои земли и всё, что было нажито непосильным трудом, и прибывшие искать убежища под стенами Ара, они, тем не менее, были готовы петь, выпивать и танцевать. Признаться, я часто восхищался крестьянами. Это были выносливые, крепкие, неудержимые люди.
Феба покорно замерла стоя перед Марком, как ей было приказано.
— Вытри лицо, — бросил ей парень, и, как только рабыня вытерла кровь, или вернее сказать размазала её правой рукой, продолжил: — Этот шнур может служить рабским кушаком. Его можно повязать несколькими способами. Ты, как рабыня, несомненно знаешь, как это делается.
Его заявление заставило меня улыбнуться. Конечно, Марк должен был бы знать, что Феба, скорее всего, мало что понимает в таких вопросах. В конце концов, ещё совсем недавно она была свободной женщиной, правда, чтобы быть до конца объективным, надо заметить, что она долгое время сохранялась в статусе простой пленницы. Впрочем, оставаясь таковой, она, конечно, не была полностью удовлетворена этим, и лишь после того, как несколько недель назад, встретившись с ней снова, я, наконец, принял решение заклеймить её и обеспечить ошейником, она смогла окончательно выпустить на свободу свою полную неволю.