Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Потому что потому! – прошипела кассирша и крикнула в глубину магазина: – Кондратий Прокофьевич! Идите сюда!
В проходе между полками показался пожилой мужчина в черной униформе охранника, по виду – военный отставник.
– В чем дело? – осведомился он озабоченно. – Что случилось?
– Да снова дружки Костины шляются! – ответила ему кассирша. – Житья от них нет!
Отставник опасливо оглядел атлетическую фигуру майора, но все же приосанился и проговорил:
– Нечего тут шляться! Константин тут больше не работает!
– А где он теперь работает?
– А тут тебе не отдел кадров и не справочное бюро! – Отставник шагнул вперед и набычился. – Если ты покупок делать не собираешься, так покинь магазин!
– Постой, дядя, постой! – миролюбиво возразил майор. – Может, у меня к нему дело серьезное!
– Знаю я эти дела! Проваливай!
– Постой, дядя! Зачем сразу гнать, не разобравшись! – Веригин достал свое удостоверение и предъявил охраннику и кассирше.
– Я извиняюсь. – Охранник заскучал. – Только что же вы сразу не сказали, что из полиции? Мы же не знали… На вас же не написано… Мало ли, кто тут пришел, а у нас материальные ценности имеются, и мы за них отвечаем…
– Я не хотел раньше времени шум поднимать, – проговорил Веригин, понизив голос. – По моим сведениям, у вас его сожительница работает уборщицей, так вот ее спугнуть не хотел.
– Марья Фоминична? – переспросила кассирша. – Так я ее сейчас позову…
Она порывисто приподнялась, но майор остановил ее, приложив палец к губам:
– Тише, не надо звать! Я с ней сам поговорю. Где она сейчас находится?
– Вон там, в подсобке.
– Ладно, я сам разберусь. У меня к вам еще один вопрос. Вы сказали, что Константин у вас больше не работает.
– Точно, выгнали его!
– А за что, если не секрет?
– Никакого секрета тут нет, – ответила кассирша. – Он из магазина продукты подворовывал. Раз палка колбасы дорогой твердокопченой пропала, другой раз – сыра хорошего целая головка… Мы его спрашиваем, а он – ничего не знаю, должно быть, мыши съели… Что, говорит, за несправедливость – как что пропадет, так сразу на Константина наговаривают! Ну, Кондратий Прокофьевич стал за ним приглядывать и застал, когда Константин целую упаковку буженины хотел из магазина вынести. Так еще оправдываться стал, говорил, что у него слабое здоровье и он нуждается в усиленном питании…
– Слабое здоровье! – подхватил охранник. – Да он такой бугай, каких поискать! На нем только воду возить в засушливые районы!
– Ладно, спасибо вам за информацию! – проговорил майор. – Пойду, пообщаюсь с Марьей Фоминичной!
Однако, когда он зашел в подсобку, уборщицы там не оказалось.
Судя по второпях брошенным вещам и по горячей чашке чая на столе, она ушла только что. Видимо, все же узнала о появлении в магазине полицейского.
Майор огляделся и быстро обнаружил запасной выход, через который можно было выйти во двор. Однако и во дворе никого не оказалось.
Веригин вернулся в торговый зал и сообщил об исчезновении уборщицы.
– А где она живет – вы не знаете?
Охранник переглянулся с кассиршей и сообщил, что как-то раз, когда нужно было срочно разгрузить машину с молочными продуктами, он искал загулявшего Константина, и Марья Фоминична сказала, что он отсыпается в их квартире. А квартира эта находится в нижнем этаже расположенного неподалеку дореволюционного кирпичного дома, в котором когда-то жили железнодорожники.
Майор поблагодарил сотрудников магазина и отправился на квартиру уборщицы.
Старое здание из темно-красного кирпича, судя по всему, отжило свой век, и его уже начали расселять. Некоторые квартиры зияли пустыми глазницами окон, перед подъездом грузчики заталкивали в фургон чью-то видавшую виды мебель.
Квартира на первом, точнее – полуподвальном этаже, видимо, когда-то была дворницкой. Капитан подошел к двери и прислушался. Из квартиры доносился визгливый женский голос.
Веригин раздумывал, позвонить ему или попытаться открыть дверь самостоятельно, как вдруг заметил, что она не заперта. Видимо, Марья Фоминична примчалась домой в таком смятении чувств, что забыла запереть дверь на замок.
Майор тихонько открыл дверь и вошел в прихожую.
Теперь он хорошо слышал доносящиеся из комнаты голоса.
Собственно, говорил только один голос – визгливый женский, отвечало ему невнятное басовое мычание.
– Говорю тебе, вставай! – визжала женщина. – Мент в магазин приперся, про тебя спрашивал! Ну, говорю же тебе – поднимайся!
– Обожди… обожди, Марюсенька… – невнятно отзывался бас. – Ты же ви… Ты же видишь, я устал… Мне нужно немножко отдохнуть… – на смену басу пришел такой же басовый храп.
– Устал он! – верещала Марья Фоминична, ибо это явно была она. – Вставай сейчас же, а то тебе придется на нарах отдыхать! Поднимайся немедленно!
– Зачем… зачем на нарах… – сонно бормотал ее сожитель. – Не надо на нарах… не хочу на нарах…
– А придется! – проговорил майор Веригин, входя в комнату.
Комната эта производила впечатление чего-то среднего между магазином подержанной мебели и залом ожидания вокзала в какой-нибудь стране третьего мира. Стульев здесь было столько, что можно было свободно рассадить симфонический оркестр в полном составе, но все стулья были разномастные, разнокалиберные и частично поломанные – ясно, что они были подобраны на помойке. Тут же между стульями валялись на полу мешки и тюки самого непритязательного вида. Однако большую часть комнаты занимала огромная неопрятная тахта, на которой безмятежно спал здоровенный мужик лет пятидесяти.
Спал он прямо в пальто, поношенном и засаленном до невозможности, снял только ботинки немыслимого размера, которые непринужденно валялись в изножье тахты, да еще мятую кепку.
Здесь же, рядом с тахтой, металась озабоченная женщина с растрепанными волосами цвета «Заря над Зимбабве». Она увидела майора, наметанным взглядом определила его причастность к полиции и проговорила:
– Ну вот, доигрался! Мент по твою душу явился!
При этих словах ее сожитель встрепенулся, как старая полковая лошадь при звуках трубы.