Вопреки. Том 3
Шрифт:
Недальновидно было упустить вторую сторону медали, ведь у всего сущего есть две точки обзора: "Бог дал, бог взял" - из той самой оперы. На хорошее настроение всегда есть плохое, и во втором случае я чаще всего предусмотрительно забивалась в угол, чтобы никого не заразить, и, как оказалось, не зря.
Я смотрю на людей вокруг и пытаюсь понять, что же конкретно я с ними делаю.
Артемис. Был неуклюжим неотёсанным парнем, наугад идущим неведомыми путями, следующие шаги мы делали вместе, и он вдруг стал демонстрировать не весть откуда пробившим фонтаном талантов, которые никто не видел. А сейчас очевидно то, что Артемис набирает силы для какого-то нового, уже самостоятельного от меня шага, в предвкушении которого по моей спине идут мурашки.
Лорд Блэквелл. Был великим дальновидным стратегом, целенаправленно идущим по тропе войны. Остался таким же безупречным, но... пошёл другим путём, ведущим к самоубийству.
Он назвал меня Путеводной Звездой.
– Зачем вы идёте за мной?
– спросила я то, что внезапно мелькнуло в моей голове в память о примере Квин. Она говорила, что освещает мой путь, но я делаю шаг и веду за собой.
– Алиса...
– тихо сказал Хозяин, - Я иду в темноте на ощупь. Я рождён Квинтэссенцией, поэтому всегда ориентировался в этой темноте лучше других: у меня хорошая интуиция, хорошее осязание, обоняние, но я всё же слеп, ведь та Квинтэссенция, к которой привык я ещё в утробе матери была значительно слабее, чем-то, с чем я сталкиваюсь сейчас.
– Стоп. Вы - прирождённый стратег, ваши таланты не зависят от Пятой Стихии. То, что вызывает у меня самовозгорание мозга, для вас как дважды два.
– Я могу просчитать развитие событий, предугадать поведение людей за долго до того, как они примут решение. Люди принюхиваются к пище в порыве попробовать её на вкус, а я её уже попробовал, переживал, переварил и... в общем ты поняла. Это просто, когда дело касается людей, их трусости и алчности. В геополитике я ориентируюсь без чьей-либо подсказки, ведь вся она - плод деятельности человека. Но мы говорим о магии, о воле случая, о том, от чего никто не застрахован. Сегодня я еду на коне с флагом по земле побеждённого противника с чёткой уверенностью в завтрашнем дне, ведь просчитал всё с погрешностью до доли секунды, но завтра так и не настанет, потому что внезапно давлюсь карамельной, которую в этот момент держу за щекой.
Образно, ёмко. Мне и вправду приходят неосознанные решения, оглашение которых кажутся нелепыми до поры до времени. Как сегодня с Марком, когда я говорила странные вещи, но мне они казались такими... реальными! А предчувствие перед битвой за Мордвин?
Снова пауза, после которой голос Хозяина продолжил излагать мысли.
– Когда отказывает один орган чувств, все другие обостряются, но ты слепишь, освящая те пути, которых я даже не знал.
– То есть "эпическое самоубийство" - дорога, проложенная мною?
– мой голос прозвучал хрипло, потому что это было больно осознавать, но Хозяин почему-то засмеялся:
– Нет! Нет, нет и ещё раз нет! Это моя давняя мечта, которую ты нагло у меня забрала.
– "Мечта"? Люди мечтают о мире во всём мире, о Ламборджини Диабло, катаясь на "Ваз 2110", или об урожае в засуху, но не о самоубийстве!
– Каждому своё, искорка.
– он пожал плечами, наблюдая за гостями в зале.
– И что, других грёз у вас нет?
– Ммм...
– задумчиво проурчал он, по-прежнему на меня не глядя, - Сейчас мне очень хочется нагнуть тебя раком. И это устойчивое желание.
От неожиданности я поперхнулась виски, и оно пошло через нос - не самое приятное ощущение. По спине постучала чужая рука - ещё одно неприятное ощущение, потому что я ненавижу, когда меня касаются чужие люди. Хотелось оторвать ту руку, что только что лежала на моей спине, но пришлось сдержаться.
– Познакомь меня со своей цыганкой, Блэквелл, и я твой должник, - слышу я шёпот одного высокого блондинистого молодого человека.
В его карих глазах нет ничего внушающего надежду на спасение человечества от гиены огненной: он пустой, алчный и подлый. С ним два мужчины совсем не запоминающейся наружности и женщина (вот у кого цыганские корни, а вовсе не у меня!) Красивая молодая женщина с очень смуглой кожей, тёмными пушистыми вьющимися волосами, красивым лицом и голубыми глазами. Очень красивая, но через чур худая, ведь намёка на женские формы у неё и в помине нет.
– Ловлю на слове, - говорит в это время Хозяин, - Энтони, это Леди Алиса Лефрой; Алиса, это Лорд Энтони Саммерс из Кэмптона с супругой Линорой Деметрией Саммерс, - он сделал паузу и посмотрел на Линору как-то задумчиво.
О чём он думал я без малейшего понятия, но Баронесса пялилась на него так откровенно и пошло, что я хотела сделать ей лоботомию. Эта тварь не стеснялась своего мужа, всё в ней (поза, мимика, взгляды, вздохи) говорили Винсенту "Возьми меня!". Лоботомии мало, ещё препарировать, линчевать и...
...И я делаю учтивый реверанс, делая заметку моментально: этот Энтони мне и раньше не нравился, судя по отзывам Марка и Дрейка, а также статей в "Гермесе", но теперь я подкрепила ранние выводы своим личным наблюдением. Остальные мужчины в его компании были до кучи записаны в список тех, кого бы я посадила на кол, а его блядина вообще на гране того, чтобы я пустила в ход саи.
Мои новые знакомые разглядывают меня абсолютно беспардонно и высокомерно. Баронесса многозначительно облизала губы (я не удержалась и закатила глаза. Да, леди себя на не ведут. Слава богу, что я не леди!) и куда-то съебалась. Скатертью дорожка.
Я бы обрадовалась её уходу, но как оказалось, лишь присутствие Линоры-возьми-меня-прямо-здесь сдерживало словестный понос из пошлостей у Барона. Он заговорил, как будто меня тут вообще нет:
– Она совершенство, Блэквелл! Это она твоя передовая подневольная исполнительница желаний и цепная псина? Одолжи мне её на вечерок...
Хозяин смотрел на своего собеседника с удивлением:
– Губу свою охуевшую закатай, Саммерс.
– Уступи, а я тебе отдам половину своей срочной армии? Соглашайся, от такого не отказываются!
Винсент... думает?
Паника. Я уже пообещала ему отдаться, но неужели он разделит меня с кем-то ещё? Нет... Винсент Блэквелл не делится своими любовницами.
Хочу убить этого подонка Саммерса, здесь и сейчас.
Испепелить Квинтэссенцией к чёртовой бабушке! Но едва собрав разряд в здоровой руке, понимаю, что руку этого дебила сдерживает в мёртвой огненной хватке разъяренный Блэквелл, оставляя ожог на месте прикосновения.
Я киплю от гнева. Вот опять, дыхание перехватило, грудь сковало, холод в руке. Но в этот раз сильнее.