Вопреки. Том 5
Шрифт:
– Но она существует!
– возразил Артемис.
– О да!
– с безумной улыбкой перебил Блэквелл, обращая внезапно почерневший взгляд на друга, - Она существует. Она ещё более ужасна, чем описывают: она невозможна, она безумна, она... всепоглощающа. Но она скоротечна: проносится, сшибая с ног, даря надежду, а потом оставляет пустоту.
Риордан хотел что-то возразить, но не решался заговорить с Архимагом, потерявшим контроль, поэтому лишь смиренно опустил голову, не найдя нужных слов. Через несколько секунд колебаний, он решился лишь на одну фразу:
– Чем-я-могу-ТЕБЕ-помочь?
– и тогда осторожно посмотрел в чёрные глаза, - Я хочу сделать что-нибудь для тебя, пока ты будешь сидеть здесь один.
– Найди мою Кастерви, - с решимостью сказал Блэквелл, - Бери всё, что хочешь: деньги, корабли, людей, но найди мою галеру. И... сделай так, чтобы я только подписывал, а ничего не читал, - он был немного спокойней, чем пару минут назад, наладив самообладание, но выглядя при этом по-прежнему опустошённым, - Я готовил другого приемника, обучая всему, что умею, но... судьба распорядилась иначе, поэтому настало время твоей игры, Артемис Риордан, - тяжёлый вздох, - Я даю тебе власть делать всё, что ты считаешь нужным.
Всё было слишком сумбурно и через чур неожиданно, поэтому Артемис встал на ватных ногах и не помня себя вышел прочь, оставляя Блэквелла наедине со своими мыслями, даже не обернувшись. Обернись он в последний момент, то обязательно бы заметил секундное смятение и растерянность на лице Герцога, который тут же сурово нахмурился, смотря сурово на свою сжатую ладонь, откуда доносилось то, что он счёл слуховой галлюцинацией.
То было слабое прерывистое тиканье, которое внезапно началось и также внезапно закончилось.
Глава 6
Июль 2013. Мордвин.
Она стояла статуей. Любит так делать, а у меня мурашки по коже, потому что кажется, что однажды она вот так застынет и станет каменной, если ещё не стала... Архимаги - странные существа, Элементали-Архимаги - жуткие. Я видел перед собой безумно красивую миниатюрную куклу, но внутри было что-то зловещее, мощное, безгранично-сильное, такое, что дрожь пробирает - стихия, и при этом одна из самых загадочных. Алиса внимательно наблюдала за тем, как её Хозяин и муж по совместительству ковыляет после своих ранений с гордым видом.
Ненавижу Блэквелла. Он всему виной.
Глаза её лениво перешли на подданных, пришедших просить милости у своего Герцога. У семьи с десятком детишек не хватало средств на жизнь, по виду так они вообще не едят - больно тощие, все кроме мужчины. Беременная женщина держала пару ребятишек, а этот придурок стоял вольготно, не обременяя себя тяжестями.
Кошмар. Блэквелл смотрел на эту картину с огромным терпением, а Алиса смотрела то на семью, то на своего мужа. Дело решилось быстро распоряжением Герцога о чём-то, чего я не слышал, но Алиса понимала всё без слов, хотя мы были на таком расстоянии и окружены шумом, что просто не могли услышать ни единого слова Блэквелла.
Герцог медленно пошёл в замок, а семья (судя по лицам, приехали с юга) на выход через лес, но тут случилось кое-что неожиданное. Бесовские волки обычно не решаются подойти так близко к стенам замка, а в этот раз были у самых восточных троп и, естественно, дружелюбием так и не пахло. Дети закричали, женщина бухнулась в обморок на траву, а мужчина изобразил подобие воинственности, но продержался лишь пару секунд, а потом поддался панике.
Я бы тоже наверно запаниковал. Ладно враг, да хоть целая армия, но бесовские волки...! Волк стоял, оскалив зубы и рыча, а отец семейства (жалкий тип!) был на шаг от смерти. Я видел, как он раздражал Блэквелла и мою Али, понимал, что семья голодает, а этот козёл-отец заливается спиртным, поедая лучшее, что у них есть, пьяный избивает детишек, а потом трахает свою бедную зашуганную жену. Вместо того, чтобы работать, пришёл просить Герцога, который, к слову, свои проблемы решает сам. Вообще-то волки - санитары леса, убивают слабые и ненужные звенья пищевой цепочки, так что убил бы этого козла, и никто бы не расстроился, но волк медлил, пока моя подруга стояла и решала его судьбу с зловещим прищуром.
Алиса спокойно постучала рукой по своему бедру, будто привлекая внимание животных, которые были очень далеко, но они почему-то откликнулись. Потом она отрицательно помахала головой и тихо прошептала:
– В лесу полно другой еды. Не трогай эту падаль.
– в её голосе была не столько власть, сколько ласка, с волками она говорила, как с любимцами, а они слушались, отступая.
У меня сердце ушло в пятки, когда я увидел, что огромные гады оставили семью, но движутся не к лесу, а к нам. Рысцой, блядь!
Словно плюшевые щенки спустя минуту они играли с Алисой, которая теперь уже не была подобна статуе, но жутковатости не убавилось - волки больше неё чуть ли не в два раза, а она с ними так сюсюкается!
Они ушли, а я понял в друг, что чуть не обмочил штаны. Выйдя из ступора, спросил:
– Почему ты не позволила убить этого придурка?
Помолчала несколько секунд:
– Винсент найдёт ему применение.
Надо сказать, это был странный ответ! Я хотел взять Али за плечо, но, если честно, труханул и одёрнул руку. Снова она жуткая. Моя подруга - Квинтэссенция, а я иногда об этом забываю. Я дружу со стихией, да это даже произнести как-то ссыкотно!
– Вообще-то я не замечал за тобой такого милосердия, Али. Ты разишь без вопросов, на то ты и молния!
Повернула голову и улыбнулась:
– Так и есть.
– И я думал ты ненавидишь людей!
– Ты даже не представляешь насколько!
– усмехнулась коварно, - Архимаги ненавидеть умеют. Вообрази какую власть даёт нам природа! Мы можем уничтожать города, можем топить острова в океане, будить вулканы, поднимать толщу воды над землей, низвергать бурю на весь мир. И, хоть это физически не просто, на деле сложнее всего оказывается держать подобный гнев в узде, быть терпимыми к порокам и давать второй шанс. Мы будто боги на горе Олимп: воюем, делим, предаём и изменяем, но ведь от нас так много зависит, у подножья горы ведь целый мир живых людей... а на верхушке Олимпа...
– она нашла глазами Блэквелла, который уже ехал на Люцефере, - ...Он. И ему всегда будет сложнее всего, потому что в его природе мощь сразу четырёх противоположностей, и при всей мудрёности моей стихии, мне и не снились те противоречия, которые каждый день сыплются на него.
– Будет не честно, если я скажу, что представляю, как это сложно. Я ведь нихрена не представляю!
– Это да...
– её голос был спокойным и даже мурчащим, - А теперь представь, как Архимаги любят, если ненавидя, мы можем устроить конец света!
Ох сейчас начнётся... она поднимает глаза на небо и чуть щурится от солнца, которое боготворит, а я задницей чую, что дело пойдёт о бабьих восхищениях. И, чёрт дери, я бы рад слышать что-то бабское от Алисы, но ведь речь о Блэквелле - как пить дать! Ну почему не о каком-то нормальном мужике?