Вопросы
Шрифт:
Потом стал думать, стоит ли предлагать ей это. Вчера, с Миленой, ему так и не удалось дойти до финала привычной истории, значит, не все механизмы работали по-прежнему слаженно. Какие-то связи распались, простое удовольствие сделалось труднодостижимым. А если так сложно – зачем тогда? Он снова присмотрелся к фигуре стюардессы: высокая, длинноногая, с худым задом, чем-то похожая на Милену, чем-то – на Лину, чем-то – на прочих проституток. Обычная.
Нельзя сказать, чтобы Дим думал о Тане постоянно. Но иногда – неожиданно – пронзала словно иглой какая-нибудь странная
И сейчас его сознание, установив, что стюардесса с бейджем «Надин» ничем даже отдаленно не похожа на Таню, мгновенно стерло ее из его восприятия. Надин, устремив на него еще один пытливый взгляд, сообразила, что больше не интересна, и отошла от его кресла.
Возвращаясь в «Фортуну», Дим не только понимал, что может не найти там Тани, но был готов даже к тому, что может вообще не застать ее в живых. Война со Смолом не могла обойтись без жертв. И все-таки он возвращался.
Вдали от «Фортуны» у него была возможность жить жизнью праведника. А была возможность создавать новую сеть. Узнавая Дима, многие обращались к нему с вполне определенным желанием – купить. Его мозги машинально просчитали возможные затраты и прибыли от организации сети. Сначала, несомненно, он ограничился бы сетью для эмигрантов, а потом, сделав ее конкурентной, мог бы поспорить со всей австралийской сетью. Дим прикинул все это – на автопилоте – и остановился. Зачем?
Зачем? И сюда, и через океаны и континенты, тянутся за ним нити «Фортуны». Строить новую «Фортуну»? Зачем?
Что дала ему сеть? Деньги и славу короля? А что отняла? Нет счета тому, сколько отняла у него сеть и растворила в своей кислоте: друга, чувство, будущее с Таней, его детей, его легкое дыхание, его спокойный сон, его сердце. Человек, управляющий сетью, не должен иметь сердца, только тогда он будет неуязвимым. Сеть сама способна отнять у своего хозяина все, что делает его живым. Иначе – система не будет в безопасности, она всегда будет под угрозой.
Уйдя из сети, он не порвал всех нитей. И за тридевять земель от «Фортуны» наконец понял, что вне структуры для него не будет жизни. Не будет никакой другой жизни, куда бы он ни уехал и сколько бы ни пытался начать все заново, по одной простой причине – его сердце отнято и уничтожено. А без сердца… ничего не может начаться – ни в одной стороне света, ни на одном континенте.
И как только Дим это понял, он удивился тому, что был так долго слеп и не замечал простых вещей, продолжая жить по правилам обычных смертных: добивался любви Тани, переживал о Риге, мечтал о семейном счастье. Зачем? Для чего было пытаться прикладывать к своей жизни общие шаблоны? Для чего было обманывать себя и врать Тане? И вспомнился Джин – великий мастер своего дела и очень ловкий наркоделец, предупреждавший его о магнетическом воздействии сети.
Первый передел, второй, третий – это не эксцессы. Это ритм сети. Это ее пульс. Рига тоже надеялся, что сеть оставит ему сердце
Наконец, мысли пришли в порядок. Дим почувствовал внутри ледяной холод. Больше не было ни изматывающих раздумий, ни колебаний, ни сомнений. Может, это спокойствие было сродни тому, которое Таня неожиданно ощутила в железнодорожной больнице маленького провинциального городка после разговора с доктором о прошедшей любви. Но – в одно и то же время – люди, которые когда-то были родными, почувствовали что-то похожее.
Странно, когда самолет летит так долго. Кажется, он уже не один раз обогнул земной шар и так и не нашел места, где Дима ждали бы.
Наконец, Дим вышел в столичном аэропорту и не почувствовал радости. Может, так вампир, проведя ночь в городе, к утру возвращается в свой гроб, не рад ему, но в то же время знает, что это единственно данное, и никакие силы добра не вернут его в число живых людей.
В ближайшем автосалоне Дим купил «рено». Протянул банковскую карту и купил, как, может, обычные люди покупают бублики. И номера оформил за считанные минуты – правда, за несчитанные деньги. Машина была не очень дорогой – для Дима, но он остался доволен быстрой покупкой. Сел за руль и свернул к южной трассе.
Зима отступала. Трасса была сухой, но по краям дороги еще лежали сугробы, растекающиеся, как тающее мороженое. Дим вспомнил, как впервые ехал из столицы на юг – поездом, к Тане, в дом Выготцева. Таня… Вот уж с кем судьба обошлась наиболее жестоко. От старика – сходу, с размаху она бросилась в пучину сети, рискуя никогда не вынырнуть. Он тогда… должен был оттолкнуть ее, но еще надеялся, что сеть оставит ему сердце.
И все, что было между ними – и сказочно прекрасное, и мучительно болезненное – все теперь казалось Диму закономерным. Сеть ломала ее – и не сломала, подкупала ее – и не подкупила, пытала ее – и ничего не выпытала. Нет клетки для свободного ветра.
Ближе к югу снег почему-то казался грязнее. И небо здесь было мутным, словно он ехал не навстречу весне, а прочь от нее. Дим уже не думал ни о чем – глядел на трассу и редкие автомобили, которые ему приходилось обгонять.
Когда наступили сумерки, он причалил к заправке – залил полный бак горючего и купил пачку чипсов. Пожевал и понял, что не голоден. И удивился: так мало осталось у него обычных желаний. В последнее время ему почти никогда не хотелось есть, он мало спал, а когда выпивал, то не испытывал ничего, кроме пьяного утомления.
Дим вернулся за руль и снова погнал к «Фортуне». Город ждал его. Сеть ждала его. На какой-то миг ему стало жаль Ригу, который шел его путем и не знал всех последствий своей связи с сетью.
– Это неизбежно, – сказал про себя Дим. – Необратимо.
На рассвете Дим въехал в город. Поразило затишье. Возникло ощущение, что это минута тишины перед всхлипом похоронного марша. Дим даже вышел из авто и пригляделся. Город еще спал, но Дим, хорошо знавший сеть, уже уловил дыхание близкой смерти. Очень тихо – не видно патрульных машин, не видно милиции. Дим не мог ошибиться.