Вопросы
Шрифт:
– Это уникальный дар…
– Или проклятие.
– А раньше?
– Раньше – была ты. И я клялся, что никому тебя не отдам. А потом отступил от всех своих клятв…
– Не говори так. Я очень любила тебя. Не вини себя ни в чем, – попросила Таня, – потому что я тебя не виню. Я благодарна тебе за все, что у нас было. Для меня ты самый лучший человек на земле – был, есть и останешься им навсегда. И мне жаль, что мы не смогли… сохранить того, что было между нами. Жаль, что случился тот передел. Жаль, что я попала к Дави. Жаль, что Рига спас меня. Жаль, что я вышла за него. Я бежала от него, но спастись от него невозможно. И больше всего мне жаль,
Дим покачал головой.
– Сеть победила меня, победила его, но тебя – не победила. Ты должна уйти и жить дальше.
– Я не могу…
Таня отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Хочешь, я поговорю с Ригой? – предложил Дим спокойно.
– Нет. Он не отпустит меня. И… не нужно злить его.
Время в «Фортуне» шло очень медленно. Таня все ждала какой-то перемены, но ничего не происходило. Дим и Рига готовились к открытию сезона. И мысль, что ничего не может измениться, что все идет по кругу, что все обречено на продолжение, отнимала у нее последние силы.
С Ригой они спали в разных комнатах. Он пока сдерживал эмоции и не упрекал ее в ни в чем. Илона не показывалась, и Таня тоже не искала с ней встречи. Она вообще ни с кем не общалась.
Только однажды наткнулась во дворе на Руста.
– Как ты? – спросил он, вглядываясь в ее лицо.
– Ничего, Рустам.
– А доктор?
– Не знаю.
– Не звонит?
– Я не оставила ему номера…
Он кивнул.
– Я все время его вспоминаю, Руст, – сказала вдруг Таня. – Почему-то не забывается никак…
Это очень ее удивляло. Провинциальный доктор в смешной шапочке никак не шел из головы. Столько парней она видела в «Фортуне», стольких гостей радушно принимала на своем постоялом дворе, но ни один из них не запомнился ей так, как скромный хирург железнодорожной больницы маленького провинциального города. Неожиданно Тане вспоминалась какая-то деталь, над которой она не задумывалась раньше, ее мысли возвращались в прошлое, она снова видела перед собой Виктора, смеялась про себя над его смешным отчеством, чувствовала вкус его губ. И только в этих мыслях находила спасение от однообразных и бессмысленных будней.
Теперь ей казалось очень удачным, что она потеряла сознание в дороге, что попала именно в ту больницу, что встретила его – хотя бы для того, чтобы вспоминать с такой нежностью. Странное чувство к доктору никак не таяло. И злое «никогда» не мешало ей мечтать…
Мечтала Таня о вещах, которые другая женщина в ее возрасте не посчитала бы чем-то несбыточным. Но Таня, глотая слезы, представляла свой дом, спокойную, тихую жизнь, семью и детей. Причем, не просто дом и не просто семью. А дом – на двоих с доктором, и семью с ним, и детей, похожих на него. Она уже любила то, чего не существовало. Расписывала каждый несуществующий день по часам: вот она просыпается с Виктором, вот ведет свою дочь в школу, вот вечером они собираются за столом, вот они вместе смотрят телевизор, вот играют во дворе в бадминтон. И лицо Виктора, вместо того, чтобы стираться из памяти, становилось все ближе, а лица тех, кто был рядом, отдалялись, словно пропадали в ее туманном прошлом.
Однажды она даже хотела позвонить в больницу, чтобы услышать его голос, но потом остановила саму себя: зачем? «Никогда» определяло за нее ее решения. Если они не встретятся, если это невозможно, то к чему обманывать себя пустыми надеждами?
– О чем ты думаешь постоянно? – спросил как-то Рига, заметив на ее губах робкую, блуждающую улыбку.
Она
Рига не выдержал. Заторможенность ритма, который сложился в «Фортуне» стала раздражать его. С каждым днем это раздражение нарастало, превращаясь в агрессию, которой не было выхода.
– У меня впечатление, что к нам приехал умирать тяжело больной родственник, еще и норовит заразить нас самих своей неизлечимой болезнью! – бросил он как-то.
– Ты о Диме?
– А о ком, по-твоему? Замороженный, заторможенный. Ничего его не интересует. Это бесит меня. Он нас всех словно тянет в могилу.
– «Фортуна» и есть могила.
– Еще одно такое слово и..! – оборвал ее Рига.
– И что? – поинтересовалась Таня спокойно. – Мы здесь все будем похоронены заживо – рано или поздно. Дим понял это, поэтому он и спокоен. Больше ждать нечего.
– Что же ты не бежишь? Не карабкаешься из этой могилы? – бросил Рига.
– Если я убегу, ты будешь меня искать, это принесет несчастье другим людям. А я больше не хочу быть причиной чьих-то несчастий.
Рига покачал головой.
– Но ты все равно убегаешь от меня. Не разговариваешь со мной, упорно продолжаешь думать о чем-то своем, отказываешься от близости. До каких пор я должен терпеть твои выходки?
– Давай разведемся…
Пожалуй, Таня сказала это просто так, не вкладывая в свое предложение никакого особого смысла. В тот момент это решение показалось ей наиболее логичным. Может, оно и было бы логичным для других семей в подобных обстоятельствах. Но глаза Риги остекленели и отразили ее взгляд, как зеркало.
– Разведемся? И к кому ты пойдешь? Снова к Диму? Или в этот раз осчастливишь Руста? Или кто-то еще стоит в очереди?
Таня равнодушно пожала плечами.
– Я вышла за тебя, потому что хотела сама уничтожить свою жизнь, и мне было все равно, как это произойдет. Но теперь я хочу жить. Я мечтаю о нормальной, спокойной жизни – не в «Фортуне».
– А где?
– Не в «Фортуне», – повторила Таня.
Рига вдруг усмехнулся.
– То есть ты хочешь оставить меня?
– Да, – сказала она твердо. – Я хочу уехать. Хочу, чтобы ты меня не искал и никого не отправлял по моим следам.
– Есть и другое решение, – сказал вдруг Рига.
Только тогда Таня поняла, что он не в себе и никогда не отпустит ее живой.
– Я очень не люблю предательства, Таня. А ты предала меня. Я доверял тебе – и ты меня обманула.
Она вдруг заметила, что в руке он уже давно вертит пистолет, словно затрудняясь найти ему применение. Она, привыкшая к виду оружия в «Фортуне», не почувствовала особого страха. Подумала, что это не должно быть больно…