Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
Я смотрела на себя в зеркало и видела абсолютно чужие глаза. Я уже не буду прежней. Надо приложить все усилия, чтобы не показать своей зависимости, возникшей за эти часы в постели. Потому что мне страшно… страшно оттого, что Вителлий Север может поманить пальцем, и я кинусь к нему сломя голову. Это неправильно… Или правильно? Вероятно, если такие чувства взаимны… но консул отправился умываться, не посмотрев в мою сторону. Вспоминаю все техники контроля, которым меня обучали в резервации. Выравниваю дыхание, успокаиваюсь, выстраиваю защитную оболочку… Хочется плакать от обиды, но нельзя. Нельзя показывать чувства.
– Кариссима, я не смогу взять тебя с собой до истечения
– Я буду ждать.
– Хороший ответ, кариссима.
Захотелось разбить о голову легата-прим какую-нибудь вазу потяжелее. А он, рассмеявшись, схватил меня на руки, заглянул в глаза и целовал, пока я не начала смеяться… Вывел в гостиную, передал с рук на руки отцу. И ушёл, насвистывая. Он что? Приезжал только провести со мной ночь? А навестить сына?! Выбегаю из дома. Консул оборачивается удивлённо. Остановился. Я, стараясь не бежать, быстро иду к нему.
– Ты не собираешься навестить сына, Вителлий Север?
– Я навестил Вителлия Флавиана перед тем, как посетить дом твоего отца, кариссима.
– Пожалуйста, в следующий раз возьми меня с собой. Отец очень строг в этом плане. И не позволяет мне видеться с детьми чаще, чем это регламентировано.
– В следующий раз.
Коротко поклонился и вошёл в антигравитационный колодец десантного катера. А я вернулась в дом. Отец смотрит с осуждением. Конечно, выскакивать из дома за мужчиной совсем не по-патрициански. Ушла к себе. Плакать. Обняла подушку, хранящую в себе его запах, и уснула. Плакать не получилось, потому что моё тело полно сладкой истомы. Поэтому сплю безмятежно, как ребёнок. Впервые не вспомнила об Императоре… Хотя бы этим отец будет доволен.
Консул посещал дом моего отца ещё дважды. Поприветствовав Кассия Агриппу и Юлию, хватал меня в охапку и уносил в спальню. Выбирались оттуда через сутки, обедали с семьёй и ехали навестить детёныша. Навещали обоих. По просьбе легата-прим, Мария отпускали из корпуса пообщаться. Вителлий Флавиан тоже повзрослел. Стал серьёзнее. Я опасалась, что он сочтёт нашу близость с консулом предательством, но малыш доволен. И благодарен консулу. На мой вопрос легат-прим ответил, что я напугала ребёнка своим видом, когда передавала ему фамильные украшения Флавиев. И детёныш просил (!) его утешить мать. Я удивилась поначалу, потом подумала, что если уж Кассий Агриппа начал беспокоиться, то ребёнок, конечно же, испугался. Надо лучше следить за собой. Пора включать «дорогую мамочку».
А конца войны не видно…
***
– Я передаю свою дочь тебе, консул Вителлий Север. В присутствии десяти свободных граждан Империи.
Опять жертвенник курится свежепролитой кровью, офицеры – пятеро военных и пятеро инструкторов Академии – свидетельствуют. Я в патрицианской одежде «держу лицо». Мне бы радоваться: теперь я могу быть рядом с Вителлием Севером, а мне грустно. Как я смогу удержать защиту, не показать, насколько я принадлежу своему мужу? Консул не обращает на меня внимания сверх положенного по обряду.
Я натренировалась за эти семь месяцев. Изображаю «дорогую мамочку» в шкуре патрицианки. Получается очень хорошо. Настоящая вдова Императора. Отец доволен, Юлия – нет. Она меня этому не учила. Патрицианки полны достоинства, но у них нет осознания, что о них должны заботиться и умирать за них, если потребуется. Зигги удивительно точно сформулировал впечатление от «дорогой мамочки».
Несмотря на мой
Мы отбываем в поместье Вителлия Севера.
Поместье? Ха! Ещё одна военная база. Правда с оазисами. Природа присутствует. Даже в большом объёме. Огромный парк, озеро с обязательными лебедями, садово-огородное хозяйство, конюшни, загоны для домашнего скота, птичники… В общем, обычное изобилие патрицианской усадьбы. Но! Внутри кокона живой военной базы. Похоже, Вителлии Северы поголовно страдали паранойей. Патрицианская вилла, термы, и при желании – каюты базы. Меня загнали на виллу с приказом осваиваться. Спальню освоили сразу по приезде. После этого консул с чувством выполненного долга отбыл воевать, а я осталась… осваиваться.
Управлять поместьем меня не учили. Юлия этим и не занималась. У папеньки компетентные управляющие. А управляющий консула радостно сбросил на меня хозяйственные дела и переключился на базу. Конечно, военному проще заниматься базой. А мне? Беспокоить мужа? Сижу… пытаюсь вникать в дела… хочется завыть… Точнее говоря, хочется в резервацию. А Вителлий Север пусть посещает. Ему хорошо! У него война! А я здесь должна загибаться! Полезла в записи. До Луция Вителлия Севера. Папуля моего супруга, благородный Квинт Вителлий Север, хранил архив в должном порядке. Впрочем, сам консул тоже этим отличается… Вот только записей о ведении хозяйства в архиве нет. Задала в поиске список управляющих. Все военные. А почему на меня сбросили поместье? Дурацкий вопрос! Потому что я патрицианка, а их с детства учат вести хозяйство. Попыталась связаться с Юлией. Запрет. Можно связаться только с консулом. Или внутри поместья. Консула беспокоить из-за такой ерунды не хочется. Сказать, что соскучилась? У нас теоретически медовый месяц. Ага! Муж воюет, а я сижу в поместье. Без связи… Были бы здесь ройхи… А может, попробовать? База живая, не съест же она птичку? Может, подружатся?
Отправилась в парк, на поляну. Сосредоточилась… Призываю ройха… Так и не поняла, по какому принципу действует призыв. Но надо просто позвать… Интересно, а отсюда это возможно?
Как оказалось, очень даже! Не прошло и трёх минут, как огромные крылья бросили тень на поляну. Взвыла тревога, ройх успокаивающе заворковав, постарался меня прикрыть. Погладила птичку, попутно помахав рукой набежавшим военным. Уселась и представила Академию. Надеюсь, нас не расстреляют на подлёте. Папуля меня пристукнет. Я опять хожу в восточной одежде. Не в гаремной, а скромно: шальвары, тонкая рубашка с длинными рукавами, жакет. Тюбетейка и чадра. И золочёные туфельки с загнутыми носками. Юлии понравится. Всё равно переодеваться некогда. Ройх взлетел высоко-высоко и… опустился на лужайку перед домом Кассия Агриппы. Юлия выбежала встречать. Ну да… папуля на службе. Ройх предупреждающе заклекотал. Слезла с его спины, отправив его охотиться.
Сидим с мачехой, мирно пьём чай с печенюшками. Беседуем о том, как вести хозяйство в поместье. Влетает озверевший папуля. Из темпераментной речи благородного Кассия Агриппы понятны одни предлоги. Хлопаю глазами на папеньку, Юлия готовится упасть в обморок. Встаю, кланяюсь по-восточному, сложив руки перед собой. Папуля, стремительно успокоившись, сказал:
– Немедленно домой! И чтобы впредь не покидала поместье мужа!
– Я только хотела спросить, как вести хозяйство… А связи нет.