Воронья Кость
Шрифт:
Бергфинн и Торгейр, подумал Воронья Кость, но его лицо оставалось таким же пустым, как свежевыделанная овчина.
— А их груз?
— Лежит в надёжном месте. Портовый сбор. Десятина. Таможенная пошлина.
Воронья Кость молча перебирал в уме всё, что удалось узнать. Хоскульд, несмотря на свою изворотливость, всё же попал в руки Огмунда, которого, несомненно, отправил на поиски торговца сам Олаф Ирландский Башмак, правитель Дюффлина. То, что команда и груз остались здесь, говорило о многом, всё было достаточно ясно — Огмунду приказано взять Хоскульда Торговца, он это сделал, и ничего более.
Фергюс пленил команду, забрал груз и корабль, и наверняка подумал про себя, что он просто везунчик. Воронья Кость задавался вопросом, почему Бергфинн и Торгейр оказались одни на берегу, а не вместе с командой торговца; он обрадовался, узнав, что они живы, но всё же не мог понять, как же так получилось: казалось, они не сделали ничего, чтобы удержать Хоскульда от побега.
Но ещё более его тревожило то, что эта ухмыляющаяся задница, Фергюс, который толстыми пальцами совал пищу в рот и ронял крошки, отправил послание своему лорду в Суррби. Воронья Кость мог лишь догадываться, где находится этот Суррби, и сколько времени потребуется, чтобы привести оттуда вооружённый отряд. Название — Суррби его немного успокоило, потому что оно было норвежским и означало "кислая земля", что звучало не очень-то весело.
— Будет лучше, — добавил Фергюс, глотая эль, — если вы уйдёте до того, как прибудет мой господин. Чтобы не возникло недоразумений в отношении вас и тех морских разбойников.
Священник неодобрительно поднял бровь.
— Часовня Святого Ниниана предлагает защиту этим христианам, — напомнил он, и Фергюс лишь пожал плечами.
— Нет никакого недоразумения, — легко произнёс Воронья Кость. — Твои пленники — часть моей команды, и они невиновны. Меня больше удивляет, почему какой-то человек из Дюффлина может запросто высадиться здесь, схватить торговца и увезти его прочь. Я уверен, что твой господин также рассмотрит и это дело, когда обо всём узнает. А кстати, кто он такой?
Ухмыляющийся Фергюс объяснил, что его господина зовут Дайгальд Андерсон, и судя по имени, он либо из данов, либо наполовину норвежец, наполовину местный, полукровка, которых называли гайлл — белобрысыми чужаками. Воронья Кость сделал вывод, что эта земля, называемая Галгеддил, по большей части норвежская. Он так и сказал, на что Фергюс пожал плечами, обнажив синие зубы в ехидной улыбке.
— На твоём месте я бы на это не рассчитывал, — произнёс он, затем резко поднялся, со скрежетом отодвинув скамью. Сейчас он испытывал гораздо меньше уверенности, чем утром, ему не нравился этот юноша с разноцветными глазами, который испортил ему весь день.
— Проваливай отсюда, — сказал он, для Вороньей Кости это прозвучало так, словно по столу плашмя ударили клинком, но у принца хватило ума понять, что Фергюс ведёт себя так, будучи уверенным, что его крепость выстоит против корабельной команды норвежцев до прибытия Дайгальда. Поскольку, хмуриться и плеваться от злости было бессмысленно, то Воронья Кость улыбнулся и вежливо кивнул.
Домналл отметил его хорошие манеры и посчитал принца более приятным человеком, чем Фергюс. Фергюса он давно знал - пердун и сквернослов, а единственные мысли, что крутятся у него в голове — где бы ещё раздобыть выпивки. Но в данном случае, Фергюс был прав, и священник так и сказал Олафу
— Было бы лучше, если бы вы отплыли, я так думаю, — добавил он, в конце концов. — Фергюс отправил за лордом Дайгальдом несколько дней назад, и тот должен прибыть завтра или послезавтра.
Воронья Кость кивнул и притворно вздохнул, что ему придётся оставить своих людей на произвол судьбы, а затем вернулся в береговой лагерь, где побратимы уже натянули тент из паруса и развели костры вблизи корабля. Команда мрачно поглядывала на накренившийся драккар, лежащий на гладкой отмели, покрытой грязью, ракушками и водорослями, — из-за отлива море отступило, и Воронья Кость проклинал себя за то, что не подумал об этом. На Балтике такого не было, а все его люди до недавнего времени были балтийскими викингами.
— Ну, вот что, — задумчиво заявил Мар. — Мы должны уйти, как только начнётся прилив, и, надеюсь, это случится до того, как из Суррби прибудет местный лорд со своими людьми.
— Я слышал об этом месте, — отозвался Стикублиг, опасаясь, что его могут обвинить в том, что он не знал об отливе. — Это норвежская крепость, окруженная с трех сторон болотами, поэтому она так и называется.
— Интересные сведения, — прорычал Воронья Кость, но бесполезные, словно загаженный чайками обрывок верёвки.
— А как насчёт пленников в крепости? — спросил Берто, подкармливая рыбной требухой жёлтую собаку.
— Какое нам до них дело? — спросил Кауп, удивленный тем, что кто-то беспокоится за них; они не имели никакого отношения к команде "Тени", и мало того, предали их. Люди заспорили об этом, с тёмной земли налетел ветер и чуть не погасил костры.
В конце концов Онунд заставил всех умолкнуть, хлопнув рукой по бедру.
— Там Бергфинн и Торгейр, — указал он, и Воронья Кость заметил озадаченные лица многих, и особенно христиан. Он вздохнул, потому как знал, что произойдёт дальше.
— Они побратимы Обетного Братства, — напомнил он, и увидел, как все скорчили рожи, словно куснули тухлой рыбы: они пока ещё не поняли силу принятой ими клятвы. Воронья Кость наблюдал за Маром и Каупом, которые смотрели друг на друга, и знал, о чём они думают — они поклялись лишь в верности принцу, и что им, достойным христианам, эта клятва братства? Он увидел, что Онунд тоже заметил это, и решил, что настало время высказаться принцу, да побыстрее.
— Мы не можем оставить их здесь, — сказал он. — К тому же они могут знать, куда Огмунд забрал Хоскульда.
— И что это нам даст? — спросил долговязый сакс по имени Фридрек. Хороший лучник, вспомнил Воронья Кость.
— Не подумай, что я проявляю неуважение, — нагло, с явным вызовом, лгал Фридрек, смотря на безучастное лицо Вороньей Кости. — Мне просто непонятно, почему мы преследуем этого торговца. И почему мы пропадаем в этой части света, пытаясь достичь острова Мэн? Ради какого-то топора?
В повисшей тишине даже шум ветер казался рёвом, а затем показалось, что вообще всё вокруг замолкло, затаив дыхание.