Воронья Кость
Шрифт:
Кауп сделал глубокий вдох, но в это время заговорил Берто, его чистый голос лился, словно птичья трель.
— Мы присягнём тебе, принц. Поклянёмся Богом и Иисусом быть преданными тебе. И эта клятва так же свяжет нас, как и любая клятва Одину.
Онунд громко фыркнул через нос, словно испуганный конь, и презрительно взмахнул рукой, выражая отвращение, — но затем, прищурившись, заметив выражение лица Вороньей Кости, замер.
Воронья Кость выслушал их предложения, улыбнулся и кивнул. Онунд ощутил в воздухе какое-то движение, его гнев сам собой завязался в узел, он лишь слушал и молчал, наблюдая как Берто, опустившись на колено, вложил ладони в руки Вороньей Кости и поклялся ему в верности. Один за другим остальные сделали то же самое.
Позже они вернулись к кострам, а Олаф слушал, как побратимы хвастались или бранили друг друга. Двое поспорили — у кого сильнее удар, и решили разрешить спор делом, что показалось хорошим развлечением для остальных, до тех пор, пока один, понимая, что проигрывает, не обнажил сакс, и тогда дело приняло дурной оборот.
Воронья Кость остался доволен, когда Мурроу уложил одного ударом рукояти топора, а Кауп повалил на землю второго.
— Однажды, — начал Воронья Кость, тем временем пострадавшие ворчали и утирали кровь, не рискуя подняться на непослушные ноги, — в пруду жила лягушка, которая подружилась с двумя гусями, что часто приходили к водоёму и навещали её. Шли годы, все они были счастливы, но затем наступила стужа, которая продолжалась месяцами. Пруды и реки сковало льдом. Люди и животные голодали.
Наступила тишина, глубокая как снег; с лиц драчунов медленно капала кровь.
— Двое гусей решили спастись и отправиться в тёплые края, — продолжал Воронья Кость. — А ещё они придумали, как выручить своего друга, пусть лягушка и не умела летать. Гуси возьмут в клювы концы палочки, а затем лягушка челюстями ухватится за неё. Так они смогут лететь на юг, держа в клювах палку с лягушкой.
Так гуси и сделали. Они пролетали над долинами, полями, фьордами и городом. Горожане увидели их, и захлопали в ладоши от восторга, они звали остальных выйти и посмотреть, как два гуся летят вместе с жабой. Услышав это, лягушка обиделась, она разинула рот, чтобы объяснить людям, что она вовсе не жаба, а лягушка. Она падала и продолжала объяснять, покуда не лопнула, ударившись о землю.
Повисла тишина, хотя кто-то пару раз хрюкнул.
— Не стоит слишком раздражаться на слова других, — закончил Воронья Кость, глядя на двоих драчунов, они криво ухмылялись, несмотря на разбитые в кровь лица, — а иначе лопнете.
— И запомните, — добавил он многозначительно, — самый сильный удар всегда у ярла.
Кто-то заворчал, а кто-то захлопал. Люди помогли подняться пострадавшим, которые, пошатываясь, вернулись к костру и сели рядом, негромко переговариваясь, что на самом деле, они вовсе не хотели покалечить друг друга.
Воронья Кость подумал, что пришло время покончить со старыми правилами, и лучше всего начать прямо сейчас. Он поискал глазами Онунда, потому что не видел его ледяное лицо с тех пор, как христиане поклялись в верности, Олаф задался вопросом, — не остыл ли горбун за это время, но корабельного мастера нигде не было видно.
Гьялланди пустился рассказывать — он уже сочинил сагу о смерти Балля от рук принца Олафа. Это была хорошая сказка, и заканчивалась она тем, что изо рта мертвеца поднялось облачко чёрного дыма, приняло форму ворона и улетело прочь.
— Так ведь, этого же не было, — сказал кто-то.
— А разве от этой истории тебя не бросило в дрожь? — высокомерно заявил Гьялланди, выпятив красивые губы и задрав массивный подбородок, обращаясь к тому воину, которому пришлось кивнуть. Тогда Гьялланди хлопнул в ладоши, будто бы удачно выступил на тинге.
— А что это за ворон? — спросил Кауп, очарованный историей, и Гьялланди снова не растерялся.
— Это был сам Один, который изменил облик и вселился в тело Балля. Это было испытание для нашего принца Олафа, — готов ли он, или ещё нет.
— Готов к чему? — спросил Стикублиг, а Хальфдан насмешливо фыркнул.
— Стать королём Норвегии, — ответил он, а затем повернулся к Гьялланди, — разве не так?
Гьялланди неуверенно кивнул, а воины посмотрели на Воронью Кость, который хоть и сидел вместе с ними, но всё же обособленно, пламя плясало на его лице кровавыми отблесками.
— Теперь, когда ты упомянул об этом, — произнес Стикублиг, — мне кажется, изо рта Балля действительно струился дымок.
— А я видел ворона, — заявил другой. — Точно видел.
Гьялланди ухмыльнулся.
Команда королевы Ведьмы
Вечером Гудрёд сидел вместе с Эрлингом Плосконосым на берегу, расположившись чуть поодаль от остальных воинов, как и полагалось. Он играл в тафл с Эрлингом, потому что был одержим игрой, и получал удовольствие от хорошей игры, так как неизменно выигрывал. Эрлинг чуть подрагивал бескостным носом, не испытывая такого удовольствия, и как обычно, не особо сопротивлялся Гудрёду, который явно скучал, поглядывая на сидящего в одиночестве Ода. Мальчишка не нравился воинам; Гудрёду казалось, что ему не был нужен ни костёр, ни компания, ни даже еда. Эрлингу приходилось напоминать Оду, чтобы тот поел.
— Мальчишка моей сестры, — угрюмо произнёс Эрлинг, заметив взгляд Гудрёда. — Он странный от рождения, мать умерла при родах. Его отец умер в лютую зиму четыре года спустя, поэтому я взял его на воспитание.
— Кто научил его сражаться? — спросил Гудрёд, и Эрлинг, обдумывая ход, ответил не сразу.
— Я показывал ему удары, — ответил он, — но никто не учил его тому, что он вытворяет, или как двигается.
Он подался вперёд.
— Ты должен понять, — сказал он тихо и медленно, с трудом подбирая слова. — Мальчишка убивает. Это дар богов. Куры, собаки, олени, мужчины, женщины, дети, — он убивал их всех за свою короткую жизнь, и ни одна из тех смертей не впечатлила его более чем другая, или даже все вместе. Я уверен, мальчишка — порождение Локи, но я держу его в узде благодаря Тюру, объяснив парню, что убийство человека — это жертва богу, ну а самая лучшая жертва — жизнь воина. Я пробовал рассказать ему о Боге и Иисусе, но не смог доказать, что эти двое — достойные бойцы.
Гудрёд почувствовал, как кожа на руках покрылась мурашками, и он снова взглянул на Ода, который сидел тихо и неподвижно, уставившись в серо-чёрное небо.
— Возможно, рано или поздно, Тюр возьмёт его. Остерегайся мальчишку, — сказал Эрлинг, тогда Гудрёд насмешливо взглянул на него, резко поднялся и демонстративно зашагал в сторону Ода. Какое-то время казалось, что Од не замечает его, и Гудрёд, который к такому не привык, нахмурился.
— Это глаза? — Внезапно спросил Од, и Гудрёд на мгновение растерялся. Затем он сообразил, что мальчик наблюдает за звёздами, которые показались из-за облаков.