Восемь пуль людоеду
Шрифт:
– Не тяни, Марк, говори же!
– Мне известно имя убитого, и тебе это может не понравиться.
– Ну!
– Это Медведев.
– Фамилия не такая редкая, как тебе кажется, Марк.
– Речь идет о том самом Медведеве. Олег Иванович Медведев, пятьдесят второго года рождения. Извини, Ира, но, насколько мне известно, в свое время вас с ним связывали некоторые отношения… хм, личного плана.
– Послушай, Марк, говори прямо, хорошо? Да, я спала с этой сволочью, был такой грешок. И в свое время он мне изрядно попортил кровь. Но при чем тут Антон?
– Это нам и предстоит выяснить. Не забывай, Ира, это не было ограблением, Антон шел к Медведеву с определенной целью и, достигнув ее, даже не пытался уйти от наказания. А когда его арестовали, то отказался от каких бы то ни было объяснений и предложил связаться с твоим адвокатом.
– И что с того?
– Ничего, кроме того, что я не имею к нему никакого отношения, по сути, я с ним даже толком не знаком… Как давно ты виделась с братом, Ира?
Ирина ненадолго задумалась.
– Да как сказать… Не так уж давно, пару недель назад, в марте. Мы тогда собирались всей семьей – и я, и мать с отцом, и Антон, и Славка с женой и ребятишками. Пообедали, поболтали. Кстати, я тогда в разговоре упомянула Зубастого, и Антон сразу куда-то ушел. После этого я больше его не видела.
– А почему вдруг ты упомянула Зубастого?
– Так, просто разговор зашел.
– Кстати, кто такой Славка и почему он был с вашей семьей, да еще с женой и ребятишками?
– У меня два брата, Марк, – Ирина вздохнула. – Славка – младший. Он писатель, странно, что ты его не знаешь, мне всегда казалось, что ты не прочь полистать детективы.
– Вячеслав Савченко – твой младший брат? – Удивленно сказал Руднев. – Вот уж не думал. Знал бы – попросил бы познакомить. Всегда интересно поговорить с живым писателем, даже если его книги – барахло.
– Ты только ему об этом не обмолвись – повесится.
– Ладно, давай вернемся к среднему брату. Ведь Антон – средний?
– Да, он младше меня на три года. Он с семьдесят пятого.
– Помнишь, около месяца назад ты говорила мне, что никак не можешь найти свой пистолет, хотя точно помнишь, что он лежал у тебя в гостиной в серванте?
Ирина нахмурилась и с нехорошим прищуром посмотрела на Руднева.
– Помню. Но при чем тут мой пистолет? В моем доме столько всякого хлама, что лошадь с телегой потерять можно, не то что какой-то там пистолет…
– Не скажи, Ирочка. Это не «какой-то пистолет», а «беретта М-92» калибра девять миллиметров, с магазином на пятнадцать патронов. Помнишь, когда ты покупала его, я предупреждал, что негоже такой хрупкой женщине, как ты, носить с собой такую мортиру? «Есть миниатюрные дамские модели, – говорил я, – вполне пригодные для того, чтобы защитить себя от нападения и поднять шум». Но ты не слушала меня, тебе хотелось чего-нибудь большого, тяжелого, чтобы держать нужно было двумя руками. Тогда меня еще, помнится, посетили странные мысли…
– Фрейда начитался? – мрачно спросила Ирина.
– Никогда не слышал о таком человеке, – с ухмылкой отозвался Руднев. – Но я был прав – очень скоро оказалось, что таскать с собой такую пушку выше твоих сил, тяга к оружию у тебя быстро отпала, и ты забросила его пылиться в сервант на дальнюю полку, совсем забыв, что пистолет – это не игрушка.
– Я не пойму, к чему эта критика? Да, я была дура, и пистолет мне хотелось иметь скорее для куража. Потом расхотелось. Ну и что?
– После задержания у Антона был изъят пистолет, это была именно «беретта М-92», совсем новенький такой пистолетик. Еще неизвестно, на чье имя он зарегистрирован, но для меня будет неприятным сюрпризом, если выяснится вдруг, что это имя – твое.
– Какая чушь! Ты прекрасно знаешь, какими делами занимался мой братец, он с детства не расставался с оружием, и, чтобы кого-то пристрелить, ему совсем не обязательно было воровать оружие у своей старшей сестры.
– Как сказать. Впрочем, ты превратно меня понимаешь. Ты настроена так, словно я в чем-то тебя обвиняю. Нет, Ирочка, просто я перечисляю известные мне факты и пытаюсь делать некоторые предположения.
– Не надо никаких предположений. Скоро мы увидимся с Антоном, и, я думаю, он сам нам все расскажет. Иначе зачем бы ему нас вызывать?
– А он нас и не вызывал, Ирочка. Похоже, ему глубоко плевать, придет ли кто к нему на выручку или нет. Он просто переадресовал вопросы. К тому же он все еще пьян, возможно, сейчас он и не помнит, что вообще называл чьи-то имена. Вот потому я и предложил тебе прокатиться вместе со мной. Думаю, родную горячо любимую сестренку он не посмеет прогнать. Хотя кто знает – он у тебя очень нервный мальчик, особенно если вспомнить, что он выпустил в Медведева восемь пуль, последние пять из которых, судя по слухам, попали уже в труп.
– Мне кажется, ты напрасно пытаешься связать это убийство с моими старыми отношениями с Медведевым, – сказала Ирина. – Антон далеко не сентиментальный человек, и его братские чувства ко мне никогда не были настолько глубоки, чтобы заставить загореться жаждой мести за честь сестры. И вообще, все это чушь – жажда мести, честь сестры… Давай не будем кривить душой, Марк, Антон – бандит, и у меня есть основания сомневаться, что это убийство для него – первое. Просто так получилось, что он попался именно в этот раз, а то, что жертвой оказался Медведев, не более чем стечение обстоятельств. Медведев из тех людей, кто редко умирает собственной смертью. Такие люди существуют за счет того, что постоянно причиняют неприятности другим людям, и всегда может найтись один самый нервный, или гордый, или слишком крутой, кто решит рассчитаться за свои неприятности при помощи итальянской игрушки калибра девять миллиметров. Антон – один из таких, причем и нервный, и гордый, и крутой одновременно. Его с Медведевым могли связывать какие-нибудь темные делишки, и Медведев, по своему обыкновению, смошенничал. За что и поплатился.
– Почему-то твоя версия мне не внушает особого доверия, – сказал Руднев, объезжая очередную лужу, в свете фар кажущуюся черным бездонным омутом. – Если бы речь шла о простой бандитской разборке, то вряд ли бы Антон оставил в живых свидетеля – жену убитого, и тем более не стал бы задерживаться на месте преступления, чтобы распить бутылку водки.
– Не могу поверить, что Антон смог бы убить женщину, тем более ни в чем не повинную, – насупившись, сказала Ирина. – С мужчинами он никогда особо не церемонился, но перед женщинами часто терялся, становился покорным, как овечка. Особенно – перед красивыми женщинами, а я не думаю, что такой тип, как Медведев, мог взять себе в жены уродину. Да дело и не только в этом. Ведь рассматривать проблему можно и несколько иначе: а что, если Антон пришел к Медведеву уже пьяный, застрелил его, решил пропустить еще рюмочку, на посошок, и эта рюмочка оказалась для него роковой – он попросту уснул за столом?