Восемь жизней
Шрифт:
– Недавно. Саныч сказал, - просто пояснил собеседник.
– И каков приговор?
– По-разному все говорят. Пока неизвестно. Вроде как, смертная казнь. Хотя многие считают, что она умалишённая, так что думаю, смягчат как-то. Тем более, девушка.
– Да уж, - заключил, затягиваясь, второй.
Финал
Густые кустарники цветущей сирени украшали фамильное поместье Крузенштерн. Тощая, безвкусно, но богато одетая девушка постучалась в запертую дверь.
– Кто это? –
– Вера Гербель.
– Что вам нужно?
– Я хочу поговорить с Лидией, - чётко сказала незнакомка, добавив, - Я приятельница Иды.
– Входите, - Варя впустила леди в просторную гостиную.
Девушка огляделась:
– Где Лидия?
– Она на втором этаже, в библиотеке. Пройдёмте.
Горничная сделала широкий жест и, идя с ровной спиной, проводила Веру.
Те же картины завершали вычурный интерьер комнаты, видя которую в головах у гостей и случайных людей проносились вопросы: «Что? Где? Когда?». Графиня развалилась в кресле и читала толстый том романа зарубежного автора.
– Добрый день. Извините, что отвлекаю, уважаемая Лидия. Мне нужно передать вам сообщение от вашей племянницы.
Статная женщина методично отложила книгу, сняла очки и, не меняя положения тела, повернула голову в сторону гостьи.
– Ну здравствуйте, - произнесла она раздражённо, - Может, для начала представитесь.
Девушка смахнула с узкого бледного лица короткую, выбившуюся из причёски «помпадур» прядь густых каштановых волос.
– Я Вера Гербель. Училась с Идой, дружила с ней. Мой отец работает врачом в психиатрической больнице, где Ида пребывает.
– Отлично. И что ваш отец?
– Мой отец общался с вашей племянницей. Он говорит, что её оклеветали...
– Само собой, - нервно вздохнула графиня.
– Ида просила передать, что любит вас, родителей, братьев и сестёр. Она жалеет, что вмешалась в эту ужасную историю…
– Всё?!
– Э, нет. Она просила вас помочь ей, потому что она не больна и преступлений не совершала.
– А я-то что сделаю?! – возмущённо воскликнула женщина, - Благодаря моему мужу её не повесили, и то, ему стоило больших усилий уговорить судью…
– Я понимаю, но…
– Так, девушка, - поднялась Лидия, - Возвращайтесь туда, откуда пришли. Я и слова не хочу слышать об Иде, - женщина обильно жестикулировала, - Вы меня понимаете? Для меня Ида умерла. Её не существует. Понимаете? Нас никто не поддержит. Нас все ненавидят, показывают пальцем. И всё это из-за Иды. Что сделано, то сделано. Всё, уходите. Мне плохо, - графиня схватилась за грудь и медленно присела обратно в кресло.
– Извините. До свидания, госпожа Лидия, - попрощалась собеседница и, спустившись с лестницы с низкими ступенями и пузатыми колоннами, Вера последовала настоятельному совету графини Крузенштерн.
***
Пасмурный, однотонный денёк. Штормовой ветер трепал густые кроны, устраивая преждевременный листопад. Под покровительством Минервы две зрелые женщины в узких платьях до пола наслаждались петербургской прогулкой. Когда дамы заметили справа от себя ставший знаменитым магазинчик «Шоколадный поцелуй», они остановились у витрины.
– Видишь, Агата, - неприлично, средним пальцем показала на богатые прилавки сквозь витрину одна из аристократок, - Вот здесь работала Шоколадница.
– Господи, так об этом все говорят!
– перекрестилась Агата, старшая подруги на пять лет, - Ксения, а правда, что она из Германии?
– Да, - отвечала бледная, как моль, дама, разглаживая пурпурное платье, - Не зря мой отец немцев ненавидел. Приезжали к нам на всё готовенькое.
– Тьфу! – сплюнула пятидесятилетняя женщина, оперев руки в бока,
– Мне Татьяна по секрету сказала – сама видела, что эта девица была красива, поэтому-то владелец её и нанял. А она юродивой оказалась! Убийцей! Людей невинных, говорят, режет.
– Ох, дорогая! У меня сердце заболело, - Агата Евгеньевна – эксцентричная бабушка в ярком красном платье - схватилась за бесформенную грудь.
– Да не переживай ты так! И не такое в жизни небось видала.
В переулке не было ни одного горожанина, помимо великовозрастных подружек. Ксения, глубоко вздохнув, продолжила полушёпотом:
– Говорят, эта Шоколадница - будь имя её проклято – больна шизофренией, да ещё и вольнодумка! Она теперь в больнице психиатрической. И то, благодаря своему дядюшке. Алексей или Александр его зовут, не помню. Так вот. Её казнить должны были, а он помог племяннице, и всё. В сумасшедший дом посадили.
– Ну, хоть не навредит никому больше, - констатировала оправившаяся старушка.
– Согласна! А ещё – мне Наталья сказала – Шоколадница из богатой семьи. Жила хорошо; все её любили да не догадывались, что такая милая барышня – монстр!
– Да, - покачала головой Агата, - Ну, в доллгаузе ей точно придётся не сладко.
5.11.2019 г.
Медальон
Необычное утро
Вторая половина двадцатого века. Так условно, но так маняще. Стояла удручающая лондонская погода. Впрочем, как и всегда. Шелестели листья на ветру, дождь поливал брусчатку. Небо оставалось мрачным, хотя за окном ещё был день. Свежий воздух навевал приятные мысли и радостное начало дня. В уютной и со вкусом меблированной комнате начинала свой день Эдита. Она нежно потягивалась в мягкой кровати. Её супруг к тому моменту уже час как отправился на работу в преуспевающую компанию.
Часы пробили полдень, а к Эдите подбежала её любимая кругленькая карликовая свинка Марфа, скрашивающая её беспробудное одиночество.
– Только ты меня понимаешь, - промолвила женщина, трепя свинку за бока.
В ответ свинка весело захрюкала.
– Как же я устала. Я не могу так больше. Почему ты происходит со мной? – спустя паузу высказывала мысли вслух Эдита.
Женщина встала и направилась в сторону кухни, пока свинка с раболепной преданностью глядела на хозяйку с низу вверх.