Восемь знамен
Шрифт:
— Вам не следует волноваться. Я схожу за братом.
— И принесите воды, — попросил он.
Принесли воду, а вскоре пожаловал врач. Он откинул простыни и снял бинты.
— Пуля угодила в ребро и сломала его, — сказал доктор, заканчивая перевязку. — А потом вошла в брюшную полость. К счастью, мне удалось ее удалить, а вам, к счастью, удалось выжить. Видите ли, ребро приняло на себя весь удар. — Голос доктора был привычно бесстрастен.
— А Моррисон? — спросил Мартин.
— А Моррисон убит, сэр.
— Вы прострелили
— Тогда почему вы помогаете мне? Ведь вам не больше других нравится то, что я сделал?
— Я не мог сложа руки смотреть, как избивают потерявшего сознание человека, или бросить его истекать кровью и обречь на смерть. И кроме того… ну…
— Я единственная надежда на спасение вашего отца.
— Вы предпочитаете изъясняться без обиняков, Баррингтон.
— Вряд ли стоит разговаривать по-другому, Барнс. Но я признателен за помощь и в свою очередь сделаю все возможное, чтобы вам помочь. Как только выберусь из этой постели.
— Боюсь, вам придется в ней задержаться.
— Что с моим кораблем?
— Он стоит на рейде и ждет вас. Не тревожьтесь, никто не собирается напасть на судно Дома Баррингтонов, но должен вас предупредить, что генерал-губернатору в Калькутту послано донесение с самым настоятельным требованием отомстить Линю. И всем, кто с ним связан. Постарайтесь выздороветь и уехать отсюда до того, как будет получен ответ.
Мартина беспокоило, что он не может послать весточку своей семье. Слухи о случившемся в Кантоне, а возможно, и в Макао, уже наверняка достигли Янцзы, и его родные хотят знать о его участии во всем этом. Его участии! Он лишил человека жизни и чуть было сам не потерял свою, хотя не желал ни того, ни другого. Он намеревался ранить Моррисона, чтобы заставить того пожалеть о своих словах. Ему и в голову не приходило, что опасности может подвергнуться его собственная жизнь. Интересно, насколько достанет ему отваги, когда он в следующий раз столкнется лицом к лицу с вооруженным человеком.
Но сейчас оставалось только лежать и ждать, когда затянется рана и вернутся силы. Выйти в море в его нынешнем состоянии было бы сущим самоубийством, швы на животе могли разойтись в любой момент. Ожидание скрашивалось тем обстоятельством, что он часто видел Кэтрин Барнс; ее мать была занята домашними хлопотами, брат не вылезал из конторы — из Индии приходили все новые и новые корабли с грузом опиума для кантонских складов, которые застревали, к великому неудовольствию всех и каждого, в Макао до прояснения обстановки. Поэтому на долю Кэтрин выпало и развлекать гостя, и ухаживать за ним, и вообще проводить с ним добрую часть дня, памятуя при этом резонный совет Дональда не высовываться дальше сада, хотя силы начали возвращаться к их гостю.
Кэтрин не отличалась разговорчивостью, легко поддавалась настроению, но Мартин обнаружил, что девушка нравится ему все больше и больше. И все-таки между ними по-прежнему лежала глубокая пропасть.
— Почему вы это сделали? — как-то спросила она во время очередной неспешной прогулки по садовой лужайке.
— Моррисон оскорбил мою семью и меня.
— Я не о нем. Зачем вы привезли этого ужасного человека, Линя, в Кантон?
— Я привез его потому, что получил приказ императора. А если вас интересует, почему я выступил против этой подлой торговли… Вы когда-нибудь видели опиумный притон?
— Никто не заставляет их курить, — возразила Кэтрин.
— Предлагать нечто очень соблазнительное простодушным по своей сути людям — почти то же самое, что заставлять.
— И Дом Баррингтонов не ввез в Китай ни одного ящика опиума?
— Ни единого.
Они пристально смотрели друг на друга.
— Мой отец невыносимо страдает — из-за вас, наконец нарушила молчание Кэтрин.
— Должен, к сожалению, заметить, что страдает он по собственной вине.
— Но тем не менее вы намерены ему помочь.
— Да. Это не означает, что я одобряю то, что он делал.
— Выходит, чем быстрее вы ему поможете, тем лучше для вас — тогда вы сможете забыть нас всех.
— Мне бы этого очень не хотелось, — тихо сказал он.
«Что же я делаю», — думал Мартин. Он любит Джейн, в этом нет ни малейшего сомнения. Но любила ли она его, он не знал. Они не говорили об этом. После первого фатального шага они выражали свои чувства прикосновениями, а не словами. И никогда не обсуждали будущее. Когда он уезжал, она просто сказала: «Обязательно возвращайся, Мартин».
Возобновление преступной связи вело их обоих к беде. А эта девушка, такая невинная… Он предает Джейн — или возвращает ее и себя на путь, с которого они сбились?
— Вы, наверное, шутите, сэр, — сказал Кэтрин.
— Если бы…
Через мгновение она была в его объятьях.
— Славно возвращаться домой, — улыбнулся Канцзюй.
Мартина ждало много дел. Помимо занимающей все его мысли Кэтрин существовали еще сто и одна проблема, требующие разрешения. Но прежде всего Кэтрин. От нее зависело все остальное.
После объяснения с ней Мартин без промедления обратился к Дональду и его матери с просьбой руки Кэтрин и получил ободряюще благосклонный ответ. Однако они сказали, что последнее слово принадлежит не им. Кэтрин тоже считала, что прежде всего необходимо получить благословение ее отца.
Он чуть было не отправился назад, в Кантон. Но Мартин понимал, что мало чего добьется. Все упиралось в освобождение Джосиа Барнса. Таким образом, если он хотел получить Кэтрин, необходимо пробиться на аудиенцию к вице-императору. Вице-император провинции Аньхои не имел права приказывать вице-императору провинции Гуандун, а тем более императорскому уполномоченному, но им не возбранялось обмениваться мнениями и просить друг друга о каких-то одолжениях.