Восход черной звезды

Звездная Елена

– Звезда моя, твой пытливый взгляд выражает недоумение с оттенком неодобрения, — произнесла пресветлая мать кесаря. — Рабыни вызвали твое неудовольствие?

Стоит отметить — при ее словах рабыни не то чтобы напряглись, о нет, они не позволили себе даже вздрогнуть, просто в их опущенных глазах явственно промелькнула обреченность. Обреченность несовместимая с жизнью. И только. Я поморщилась, досадуя не то чтобы на себя, скорее на пресветлую, проявляющую чрезмерное внимание к моей персоне и к моим эмоциям, которые она старательно считывала. Это… не то чтобы вызвало неудовольствие, это разозлило. И меня вполне

можно понять — мало мне кесаря, считывающего все мысли до единой, так у него еще и матушка проявляет недюжие способности в определении эмоций, которые я не горела желанием делать достоянием гласности.

Ко всему прочему нестерпимо болела голова, что не добавляло мне ни сдержанности, ни собственно желания сдерживаться.

– Рабыни вызывают… недоумение, — холодно произнесла я, — о неудовольствии речи не идет.

И повернувшись, с вызовом посмотрела на пресветлую.

Эллиситорес, никак не отреагировав на вызов, задумчиво осматривала меня. Ее лицо оставалось бесстрастно-приветливым, излучая даже не эмоции — оттенки эмоций, прикрытые воспитанием, вышколенностью, учтивостью, холодностью, скрытностью… и прочим. Говоря откровенно — рядом с ней самая воспитанная из оитлонских леди смотрелась бы деревенщиной вытащенной из коровника. О том, как рядом с пресветлой смотрелась я сама, постаралась просто не думать. Я в принципе и до наших леди не дотягивала, что уж говорить о пресветлой… Что там кесарь мне говорил про путь от уродливой шлюхи до свинарки?…

– Недоумение? — эхом отозвалась Эллиситорес, вынырнув из мыслей, в которые, похоже, была погружена.

А быть может, просто держала паузу…

Я посмотрела на нее, хотя и так смотрела, но сейчас просто взглянула в глаза… Пресветлая посмотрела на меня учтиво, благожелательно и вежливо.

До меня медленно, но верно, начало доходить, что таки держала паузу…

И от этого по спине прошелся нехороший холодок… Просто если вот эта — в высшей степени воспитанная пресветлая держала паузу определенно с минуту, значит и остальные в Эррадарасе придерживаются примерно тех же правил в общении… Это сколько в таком случае длится одна банальная беседа, состоящая из обмена любезностями?!

– Вопрос, — севшим голосом произнесла я, — средняя продолжительность визита вежливости в Эррадарасе?

Я ожидала услышать "час" — это было бы досадно, учитывая, что империю мне следовало выстроить за год всего, но терпимо. Предполагала, что могу услышать "два часа", это было бы уже досаднее, но тоже в рамках возможного.

Однако миновала минута "драматической паузы" и Эллиситорес произнесла:

– Визит истинной вежливости не может длиться менее трех суток, Звезда моя.

Трех суток??? Убейте меня!

– Вы шутите? — слабым голосом вопросила я, по-детски и наивно надеясь, что шутит, хотя разумом уже понимала, что нет.

Пресветлая, благожелательно улыбаясь, выдерживала паузу.

Я видела, что она собирается вежливо ответить мне, но отчетливо понимала — не выдержу.

– Лучше бы меня сожрали гоблины! — громко, горько и обреченно простонала я.

После чего, не дожидаясь окончания "вежливой паузы", развернулась и проклиная все на свете, отправилась искать ванную.

И да, кстати, пока не забыла:

– Вина мне! — рявкнула рабыням.

Вызвав самое неподдельное удивление, на которое они были способны — у девушек слегка дрогнули ресницы. Только ресницы!

– А еще ванну и серое платье! — добавила я, дойдя до выхода, и обнаружив за ним просторное и наполненное светом помещение, менее всего напоминающее ванную.

К счастью далее искать не пришлось — тени, иначе и не скажешь, догнали меня и с поклонами проводили в купальню, где попытались помочь снять ночную рубашку.

– Вон! — разъяренно приказала я. — И двери закрыть! И вина мне! Много проклятого гоблинского вина! А лучше семедейку…

Последнее слово прозвучало со всхлипом, и не раздеваясь, я как была, залезла в прохладную воду, погрузившись в нее по шею.

* * *

В ванной я пробыла не долго. Нет, выходить из воды мне не хотелось, хотелось утопиться, если уж быть откровенной, но как настоящая благоразумная принцесса я сдержалась, несмотря на стойкое ощущение гоблинской подставы со стороны кесаря, и окончательное осознание степени отчаянности своего положения.

Вот только на стенания по поводу несчастной судьбы времени особо не было. Мне достаточно было вспомнить Динара, стоящего на коленях перед пятном моей крови, и ужас в глазах мамы, когда она поняла, что меня нет, чтобы желание вернуться домой восплылало с утроенной силой. Ко всему прочему сейчас я могла искренне поблагодарить кесаря — пусть и через невыносимую боль, но он облегчил мне задачу, наделив способностью понимать язык светлых. Это плюс. Минус — местный уклад жизни, но будем работать с тем, что есть, иного выхода нет.

Я поднялась, вышла из ванной, стянула с себя мокрую ночную рубашку, обернулась обнаруженным полотенцем и…

И в этот момент появился кесарь.

Он бесшумно вошел в купальню и остановился, выжидательно глядя на меня. Одет, великий император, был примечательно — белоснежные брюки, белоснежная же рубашка, серебристые туфли, кремовый широкий пояс, плотно севший на узкой талии и подчеркивающий как ни странно ширину плеч. Волосы пресветлого были распущенны и свободно ниспадали на плечи и спину. То есть выглядел кесарь вполне… свободно.

И на фоне моего отчаяния, раздражения и неимоверной головной боли, это было очередным поводом сорваться. Я не стала отказывать себе в удовольствии, заявив:

– В высшей степени лишен всяческой справедливости тот факт, что вы позволяете себе столь комфортные одеяния, в то время как пресветлые леди вынуждены таскать доспехи, ошибочно именуемые одеждой!

Ответом на мою тираду стала… ожидаемо — улыбка!

– Ожидаемо? — иронично поинтересовался император.

Тот факт, что он все так же беззастенчиво читает все мои мысли — бесил до невозможности!

Кесарь улыбнулся вновь, а затем холодно приказал:

– Подойди.

Внезапно я испытала жгучее желание послать пресветлого императора на свидание к гоблинам! Но сцепив зубы, медленно подошла, игнорируя свое не особо одетое состояние. А и какой смысл стесняться, кое-кто вообще спит голым, и ничего!

Усмехнувшись, кесарь ответил кратким:

– Повернись.

Я послушно развернулась спиной к… не будем об этом, и перейдем к наиболее важным вопросам:

– Тормознутость как я понимаю, распространенный стиль общения в Эррадарасе? — язвительно поинтересовалась я.