Восход черной звезды
Шрифт:
Ошеломленная, потрясенная этим, я застыла, не понимая, что происходит. Что со мной? Что делать?
Вспыхнул портал — один из лесных орков привел маму и отца. Лориана, уже пришедшая в себя, с радостным возгласом соскочила с алтаря и бросилась к отцу. Король Оитлона даже не увидел этого…
Отец стоял и смотрел на пятно крови на белой расстеленной шкуре…
Он все понял с первого взгляда. Он понял — а мама нет.
– Лора, где Катриона? — дрожащим голосом спросила она, растерянно обнимая дочь.
Лориана замерла, затем неловко отступила. А мама…
–
Ей не ответили. Никто не ответил. Мама переводила вопросительный взгляд с одного, на другого… все отводили глаза.
– Нет… — прошептала королева Оитлона. — Нет, пожалуйста… Нет!
Она заплакала, обессилено оседая на каменный пол… отец не
поддержал. Он словно оглох, а взгляд его все был словно прикован к мечу Мрано… с которого, застыв, уже не капала моя кровь…
И вдруг Динар произнес:
– Почему он унес тело с собой?
Его вопрос повис в воздухе. Повис без ответа.
– Это не логично, — продолжил правитель Далларии. — Все логично, а это нет!
– А то, что она убила себя ради сохранения твоей жизни, ты тоже считаешь логичным?! — прорычал вдруг Аршхан.
Динар даже не обернулся, но его плечи поникли.
Мне казалось, его боль я ощущаю всем сердцем, всем своим существом… Невыносимую боль, от которой хотелось умереть на месте, только бы не ощущать, как душа рвется на части…
Шенге почувствовал это. Он медленно подошел к Диару, коснулся его плеча и тихо произнес:
– Моя дочь отдала свою жизнь, чтобы ты жил. Это было важно для нее. Ты должен жить, Алое пламя, должен жить ради нее.
Лора, оставившая безуспешные попытки поднять маму, повернулась, посмотрела на Дианар, а затем, осторожно подойдя к нему, опустилась на колени рядом, коснулась его ладони и сказала:
– Мне нужен муж, Динар. Теперь, когда нет Катрионы и императора, альянс прайды… наш.
– Уйди… — прошептал он.
И Лориана мгновенно сменила тактику:
– Ее реформы, Динар, все, во что она вложила столько сил, столько души… Ты не можешь позволить всему этому погибнуть, Катриона не простила бы. Ты же знаешь, как это важно для нее, Динар!
Уничтожение парка, разрушение дворца — она так переживала о них, всем сердцем. Мне нужен муж, Динар, мы должны сохранить наследие Катрионы… ради нее… пожалуйста…
Он молчал.
– И перо Фахеши, Динар, — едва слышно прошептала она. — Ты подписал, помнишь? Если мы не поженимся, ты погибнешь.
И вот тогда Динар тихо ответил:
– Я уже мертв, Лора. Я умер вместе с ней. Я подох, с ее последним вздохом… А он не оставил мне даже ее тела, чтобы я мог его оплакать… Не-е-ет, кесарь забрал все!
– Динар…
– Уйди, Лора!
Она вздрогнула, а затем, едва не плача, простонала:
– Катриона меня бы не бросила, Динар… Оглянись, отец, кажется, совсем обезумел, он будет винить себя в ее смерти до конца жизни, она ведь предупреждала… а папа поверил кесарю, и вот итог… Отец не оправится, Динар, ни он, ни мама. А я, я ведь ничего не знаю, о том, как править, как управлять страной… целым альянсом. У меня никого
Боль!
Боль пронзила насквозь, я словно взорвалась изнутри!
Закричала, ощущая, что рот все так же скован! Забилась, пытаясь вырваться, спастись, выжить… И услышала ненавистный голос:
– Все, уже почти все, нежная моя.
Дрожа всем телом, чувствуя, как холодят кожу мириады бисеринок проступившего от неимоверного напряжения пота, я отстраненно ощущала осторожные прикосновения его губ, переходящие во властный поцелуй, и дышала, практически его дыханием, пытаясь успокоиться. Вдруг промелькнула мысль, что я как бы вообще не должна была в этом участвовать, учитывая, что вся моя магия осталась в моем Рассветном мире…
Родном…
А кесарь продолжал целовать — нежно, чувственно, уверенно, заставляя иссохнуть струящиеся по щекам слезы, заставляя вернуться в этот мир, заставляя забыть! И когда я внезапно осознала, что мне самым жестоким образом стирают память, первым порывом было вырваться, высвободиться из его объятий, с самого начала бывшими исключительно стальной хваткой… это же было и вторым порывом, и третьим, и четвертым… Но кесарь держал крепко. Пережидая истерику, подавляя сопротивление, вынуждая подчиниться.
Он просто был сильнее…
И когда пресветлый император Эррадараса отстранился и взглянул в мои глаза — слез уже не было. И сожалений. И чувства, что где-то там в другом мире случилось что-то непоправимое и это непоправимое моя смерть…
Повелитель Араэден улыбнулся мне, с нежностью, заботой и уверенностью, которая наполняла каждый его жест, и тихо сказал:
— Нежная моя, оглянись.
Словно во сне я медленно, будто околдованная, оторвала взгляд от него, повернула голову и потрясенно застыла… от нас до самого горизонта простирались не пески — простиралась цветущая степь! Зеленая, колышущаяся высокой травой и яркими цветами! Наполненная голосами и возгласами! Наполненная детскими криками! Детскими! Мой взгляд стремительно метнулся туда, где еще недавно лежали иссушенные ветром и солнцем останки… а теперь там были дети! Не человеческие, со странной желтовато-красной кожей, смешными наростами на головках, маленькими хвостиками, и почти без одежды, потому что последняя не ожила, что вполне объяснимо… Но дети! И они были совершенно и абсолютно живые! Мы оживили детей! У нас получилось! Мы…
А потом я поняла, что не только детей! Потому что со второго круга к ним бежали женщины. Тоже практически без одежды, в истрепанных лохмотьях, но живые песчаные демоницы! Они расхватывали детей, голося и не сдерживая слез… А по небу летели орлы! Огромные невероятно огромные орлы! Они летели к нам практически со всех сторон! И драконы… Сначала я подумала, что это тоже орлы, но это были… драконы… А потом я увидела бегущих строем по траве песчаных демонов! Они были огромны! Ростом превосходя кесаря на порядок! Их доспехи и одежда оставляли желать лучшего, но сам факт…