Восход стоит мессы
Шрифт:
В конце концов Генрих понял, что не уснет. Он свесил ноги с кровати и потянулся к звонку для вызова слуг, но передумал. Быстро натянув штаны и рубашку, он с отвращением взглянул на тяжелую кольчугу и отодвинул ее в сторону.
«Встретиться с королем и объясниться», – решительно думал Генрих, застегивая колет. Поздний час не смущал его, ибо ночь эта лишь продолжала странный, длинный день, который и не думал заканчиваться. «А если не удастся…», – что делать, если не удастся, Генрих не знал. Он задумчиво уставился на паука, бредущего вверх по бархатной портьере. Восемь маленьких ножек путались
Генрих выглянул в окно. Окутанный тьмой город только притворялся спящим. В ночной тишине было хорошо слышно, как вдоль реки разносятся чьи-то голоса, в воду мерно опускаются весла, по камням мостовой негромко звенят подковы.
– Куда вы? – спросила его жена. – Ночь на дворе.
– Не хочу мешать вам спать, – он ласково чмокнул ее в лоб, потом прицепил к поясу шпагу и кинжал и вышел из спальни.
В сопровождении двух десятков своих дворян Генрих направился в правое крыло дворца, где размещался Большой Королевский Двор и личные покои короля. По коридорам сновали деловитые вестовые, из-под некоторых дверей сочился свет. Замок и не думал отдыхать. Однако к Карлу Генриха не пропустили. Заспанный камердинер в ночном колпаке с недоумением сообщил, что его величество изволит почивать.
Не зная, что еще предпринять, Генрих спустился во внутренний двор.
«Колодец» Лувра был полон народу, несмотря на поздний час. Казалось, все смены дворцовой стражи сегодня подняты на ноги, ярко горели факелы. Появления группы гугенотов никто будто бы не заметил. Остановив одного из пробегавших мимо гвардейцев, Генрих спросил, в чем дело.
– Готовимся к завтрашнему турниру, сударь, – бросил тот на бегу, очевидно, не узнав короля Наваррского. Больше от него ничего добиться не удалось.
Боковым зрением Генрих заметил, что к ним направляется небольшой отряд солдат во главе с офицером королевской охраны. «Легаст, – вспомнил Генрих, – кажется, так его зовут». Тот с самым невозмутимым видом сообщил, что его величество проснулся и готов принять короля Наваррского.
Все в этот вечер было так странно, что даже известие о неожиданном пробуждении Карла не удивило Генриха. Нервы его были натянуты как струна, и Генрих искренне не понимал, как сейчас можно спать.
Он кивнул Легасту и, сделав знак своим людям следовать за ним, направился ко входу во дворец. Однако посланник короля преградил ему дорогу.
– Государь готов принять только вас, – грубовато сообщил он, – мы сами вас проводим, ваше величество.
В его голосе отчетливо слышалась угроза, за его спиной переминались солдаты. Однако их было меньше, чем гугенотов, и Генрих не вполне понимал, на что они рассчитывают.
– Не стоит утруждаться, – Генрих нервно усмехнулся, заметив, как рука Легаста потянулась к клинку.
Он сделал шаг назад и тут же оказался среди своих дворян, которые уже успели обнажить шпаги. Две группы людей застыли друг напротив друга с оружием в руках. Повисла напряженная пауза. Те и другие нерешительно переминались с ноги на ногу, все чувствовали себя глупо.
Вдруг тревожно и гулко ударил колокол маленькой дворцовой церквушки. Этот звук произвел эффект сорвавшейся тетивы, как будто все только его и ждали. Эхо подхватило хриплый звон и пронеслось по каменным коридорам. Как по команде открылись двери казарм, и из них повалили вооруженные солдаты.
Их было много. Генрих сбился со счета, но, так или иначе, перевес стремительно смещался на сторону противника. «Началось!» – понял он, еще не зная, что именно началось, но почему-то сразу стало легче.
– Защищать короля! – крикнул Гаро, и гугеноты окружили Генриха плотным кольцом.
– Вперед! Бей еретиков! – закричал Легаст, с которым несколько минут назад Генрих беседовал почти мирно, и солдаты с воплями насели своей массой на отчаянно сопротивляющихся гугенотов. Завязалась драка. Все нападавшие были в кирасах, гугеноты же не имели доспехов.
Генрих принял шпагу на кинжал, с усилием отведя лезвие в сторону. Его клинок лязгнул о броню, чудом не сломавшись. Бить в лицо и шею, мелькнула мысль. Единственный шанс. Краем глаза он заметил, как Фротеннак, его верный капитан, отразил предназначавшийся ему удар. Короля Наваррского старались оттеснить внутрь кольца и закрыть собою, но он понимал, что сейчас дорога каждая пара рук. Прятаться было негде.
Генрих видел, как упал Кайвень, и на его рубашке быстро расползалось красное пятно, затем Комменж. Этьен де Кавань, Антуан де Гаро, Карназе, Сегюр были ранены и отчаянно нуждались в помощи или хотя бы в отдыхе. Генрих не понимал, что происходит, но думать об этом времени не оставалось.
– Наваррца живым! Приказ короля! – услышал Генрих голос офицера. – Сдавайтесь, ваше величество, и вас не тронут! Государь дает слово! – кричал он, надсаживая горло и пытаясь перекрыть звуки боя.
Генрих уже понял, что им не на что надеяться. За считаные минуты они потеряли несколько человек убитыми и раненными, им неоткуда было ждать помощи, а силы нападавших лишь прибывали.
– Мы сдаемся, – крикнул он.
– Назад! – скомандовал Легаст своим.
Кольцо солдат немедленно разжалось, оставив в центре маленькую группку гугенотов.
– Оружие на землю! – приказал Легаст.
– Выполнять, – устало произнес Генрих. Сам он вышел вперед и протянул свою шпагу врагу.
– Ну вот, ваше величество, я же говорил, что придется вам пойти с нами, – доброжелательно улыбаясь, заметил тот. Генриха окружили солдаты короля, сложенное гугенотами оружие быстро собрали с земли.
– Прикончить их! – спокойно приказал Легаст, указывая на стоящих поодаль протестантов, которые только что сложили шпаги. Генрих ушам своим не поверил.
– Стоять! Вы не смеете! Мы же сдались! – Генрих отчаянно рванулся вперед, сам не зная зачем. Двинул кого-то локтем. Послышались мерзкий хруст и крик, очевидно, ему случайно удалось сломать кому-то нос.
– Держите его! – крикнул Легаст. Несколько человек тут же насели на него и скрутили, словно колбасу, заведя руки за спину, лишив какой-либо возможности сопротивляться. Последним усилием Генрих удержался, чтобы не рухнуть на колени. Это самое большее, что он мог сделать теперь.