Восход
Шрифт:
Однако это ему мало чем помогло. Его засекли, и теперь рука с холодными пальцами гладила его по голове. Причитания, которые начались, стоило ему поднять веки, теперь сменились на какой-то горестный полушепот.
Нет, это было невыносимо. Не в силах терпеть прикосновения ни секунды, он снова распахнул глаза и вскочил, резко сев на кровати, тут же при этом почувствовав острую боль в боку и сильное головокружение.
– Не вставай, лежи, лежи!!! – заверещала мать, стараясь положить его обратно.
– Пожалуйста, убери руку, и я лягу, – тихо проговорил Рэйт.
Не
– Опять меня не слушаешь!!! Да что ж за человек такой!!! Чуть не умер и еще сопротивляется, а ну хватит мне нервы трепать!..
Крик медленно перешел в плач. Рэйта и так-то подташнивало, а сейчас ему просто хотелось выпрыгнуть в окно, находившееся рядом с койкой. Впрочем, в окно он уже недавно выпрыгнул. И, как выяснилось, не очень удачно. Однако если подумать, то нынешнее положение все же лучше, чем быть обожженным кипятком.
Когда в палату стремительно вошел врач, Рэйт от души поблагодарил всех богов. Он вспомнил о своем недавнем намерении, и это его приободрило. Ориентир появился, и жить сразу стало как-то проще. Он мгновенно взял себя в руки.
– Ну что же Вы так кричите, – сказал врач возмущенно. – Пациенту с сотрясением мозга покой нужен, и тишина. А если не успокоитесь, мне придется попросить Вас покинуть палату.
Она моментально переменила выражение лица, сделав умный вид. Однако затем до нее дошли все слова до конца.
– Сотрясение мозга… – она расширила глаза и вперилась в Рэйта с таким трагизмом, будто он перед ней лежал в расчлененном виде. Ее губы опасно задрожали.
– Успокойтесь, это легкое сотрясение. Если Вы действительно беспокоитесь о своем сыне, то оставьте его в покое, – врач уже с тревогой поглядывал на Рэйта. – Как Вы себя чувствуете? – обратился он затем к пострадавшему.
Рэйт хотел было заверить, что все хорошо, только немного тошнит и голова кружится. Однако затем он сообразил.
– Будто в обморок сейчас упаду… – он склонил голову, приложив руку ко лбу. После этих слов он лег, отвернувшись к стене и натянув одеяло.
«Ладно, неплохо», – подумал врач, затем серьезным тоном сказал:
– Выйдите, пожалуйста. Мне нужно оказать пациенту помощь.
– Он же не умрет, правда… – мать Рэйта схватила врача за руку; ее губы совсем уж задрожали, а лицо исказила жалобная мина.
«Господь всемогущий, что за семейка плохих актеров…»
– Нет, он не умрет, просто неделю отлежится в больнице, а потом будет, как новенький. Вы меня задерживаете.
– Все, все, ухожу, – она стремительно вышла, по пути высморкавшись в платок.
– Итак, как ты себя чувствуешь? – снова спросил врач.
Рэйт вылез из-под одеяла.
– Голова кружится и подташнивает. Думаю, ходить мне было бы сложно.
– Не переживай, никто тебя не заставляет.
– Я и правда останусь тут на неделю?
– Вообще, это исключительно от твоих пожеланий зависит – отлеживаться дома или в больнице. Просто я подумал, – врач посмотрел на него сочувствующе-многозначительно, – что здесь тебе было бы комфортнее. Ну, по крайней мере, тебе не придется никуда перемещаться, и здесь тебе смогут оказать должную помощь в случае чего, – быстро добавил он. – А так – ничего особенного; как я уже и говорил, сотрясение легкое, ну и плюс ушиб ребра – даже не перелом. Так что повезло тебе.
Успокаивающий тон и комфортная обстановка подействовали на Рэйта благоприятно. Он посмотрел в добрые глаза врача и подумал о том, что такого, как он, пожалуй, очень жаль было бы убивать.
На этой мысли он вздрогнул. «Убивать?.. Но зачем мне его убивать?..» Это было так неожиданно и странно… Впрочем, собеседник прервал его размышления.
– Я у тебя вот что хотел спросить, – тон врача стал серьезным, хотя легкая полуулыбка не сходила с его лица. – Что ты делал ночью на той дороге?
Рэйт не понял вопроса. На него смотрели с такой многозначительностью…
– Понимаешь, вряд ли бы кто-то поверил в то, что это просто совпадение – такое время суток, машин почти нет, а та сбила именно тебя… Но я готов поверить.
На этом моменте Рэйт начал соображать. Тут его чуть не вынесло – почему все вечно норовят его в чем-то обвинить?!
– Послушайте, – сказал он резким тоном, хотя и старался быть спокойным, – я просто убежал из дома, потом сидел на остановке и думал о том, как все плохо, затем мне в голову пришла интересная мысль и я решил вернуться домой; потом мало что помню, но, судя по всему, я просто не услышал эту машину… Ах да, и я забыл, что оставил мотоцикл на остановке… – Рэйт приложил руку ко лбу, вспоминая. – В общем, я что хотел сказать. Если бы я хотел убить себя, то сделал бы это по-другому. Кстати, у Вас нет листа бумаги и карандаша с ластиком?
– Ну, ну, разогнался, – врач наигранно приподнял руки. – Так уж и быть, господин Гилрэйт, я Вам поверю. И не то чтобы даже твоим словам – вообще, не похож ты на человека, который смог бы броситься под машину.
– Можно просто «Рэйт» ?.. – сквозь зубы процедил пациент.
– Просто «правая рука»? Скромность, достойная похвалы, – врач усмехнулся.
– Так что насчет моей просьбы? – тихо спросил Рэйт, пропустив комментарий мимо ушей.
– По поводу твоего вопроса – милый мой, что ты с отсутствием нормальной ориентации в пространстве нарисовать собрался? Тебе сейчас не то что это – тебе долго на чем-либо концентрировать взгляд противопоказано. Да и, тем более… – он как-то странно посмотрел на Рэйта. – Где я тебе сейчас лист, карандаш и ластик найду?..
– Ну и что мне тогда делать? – вопрос был задан с плохо контролируемым раздражением.
– Знаешь, я бы на твоем месте наслаждался тишиной, пока могу, – отрезал собеседник.
Рэйт понял, что резон в его словах есть.
– Могу попросить медсестру принести тебе снотворное, будешь спать. Потом, как станет получше – так и быть, дам тебе бумагу и карандаш, – смягчился врач.
– И ластик… – тихо добавил Рэйт.
– И ластик.
***
– Каэл, я нашел его.