Восхождение язычника 4
Шрифт:
— Ага, вон Врэн и его жена с сыном, это они и есть, — указала на толпу Ласка.
— Хрерик, Дален, Гостивит, волоките их сюда.
Ближники сорвались мигом и, растолкав толпу, вытащили из нее упирающуюся семейку.
Глядя на эту семью, я не видел ничего особенного. Семья как семья: отец, жена и тринадцатилетней сын, но только при взгляде на них перед моими глазами вставал покалеченный Мирош.
— Яромир, дозволь мне их убить и поквитаться, — заговорил Гостивит, с ненавистью глядя на это семейство.
—
— Они недостойны жить, — резко произнес Гостивит.
— Согласен, но смерть для них будет слишком легким наказанием. Пусть они выпьют из той же чаши, что поднесли Мирошу.
На лице Гостивита появился злой оскал, он понял, что я имею в виду. Да, давно я не видел таким злым своего друга.
Рядом стоящий Могута метнулся по ближайшим дворам и притащил здоровую деревянную колодку.
Парни действовали самостоятельно, без лишних слов и суеты.
Первым на колоду бросили отца семейства, хотя тот сопротивлялся и вопил, а его жена и сын пытались вырваться из крепко держащих рук моих ближников.
Они, наверно, думали, что их будут убивать, но нет.
Гостивит обнажил топор, лезвие сверкнуло на солнце, и он обрушил его на руку прусса.
— А-а-а, — разнесся крик боли по округе, а отрубленная рука покатилась по земле.
Гостивит не медлил и нанес следующий удар, а на землю упала вторая рука. Прусс не затыкался ни на секунду, визжа как поросенок.
Пара минут, и вся семья лишилась конечностей. Женщина и ребенок от боли потеряли сознание. Мужик же держался и орал в нашу сторону проклятья.
Толпа пруссов начала дрожать, как листья на ветру, казалось, несмотря на угрозу жизни, они рванут в разные стороны.
Рунная цепочка мгновенно выстроилась в голове, взмах рукой — и стоящую неподалеку телегу разнесло на щепы от прилетевшего в нее воздушного тарана. Толпа мгновенно с криком сжалась, и мысли о попытке побега мгновенно выветрились из их голов.
Я же подошел к наказанной семье пруссов и, воспользовавшись силой жизни, остановил кровь и залечил их раны.
— Гостивит, перетащи их к ближайшему лесу и там оставь, только не убивай, пусть живут.
— Сделаю, — кивнул мой друг.
— Первуш, — окликнул я бойца, который по-прежнему отирался возле Ласки, исполняя мой приказ.
— Наших соплеменников ведите на корабли, пусть там отдохнут. Нечего им больше здесь делать, и так нагостились.
— Как скажешь, — ответил Первуш и повернулся к бывшим холопам.
Когда хотел отдать следующие приказы, мой взгляд упал на двоих моих бойцов, Кулему и Врона. Один из них баюкал руку с гримасой боли на лице, а у второго
Они стояли недалеко от толпы пруссов, когда я подошел к ним, толпа с ужасом отпрянула от меня в другую сторону.
— Что у вас? — поинтересовался я у парней.
— Оглоблей прилетело, — сразу отозвался Кулема, что баюкал руку.
— Ну, это палец, значит, отрубили, — произнес Врон и размотал тряпку, демонстрируя мне руку. Указательного пальца не было.
— Палец-то сам где?
— Так это… там лежать остался, — пожал плечами Врон. — А что?
— Иди ищи и неси мне, обратно к руке приделаем, — с усмешкой ответил я.
— А, да? Я сейчас, я как ветер, — и Врон унесся в сторону дома.
— Давай свою руку, посмотрим, что там у тебя, — протянул я ладонь к Кулеме.
Который с гримасой боли еле протянул мне больную руку.
Призвав силу жизни, я окутал ею свою ладонь и, прикоснувшись к поврежденной конечности, направил свою силу внутрь. Кость была сломана, я сразу смог это ощутить.
— Пойдем, — и, аккуратно взяв его за плечо, подвел его к деревянной колоде, на которой пару минут назад Гостивит рубил конечности пруссов.
— Ложи, будет больно, надо кость вправить, сломали тебе ее, — пояснил я.
— Х…хорошо, — немного заикаясь и с опаской косясь на лежащие рядом отрубленные руки и ноги, произнес Кулема. Встав на колени со всей аккуратностью, он возложил руку на колоду.
Я вновь призвал силу жизни, определив, как лучше совместить сломанную кость, и нажал.
— Гхм-м-м, — замычал Кулема, крепко сжав зубы.
Не обращая внимания на его мычание, я наполнил место перелома силой жизни, пара минут — и все готово.
— Все, сегодня побереги руку,— проговорил я, глядя на выступивший пот на лбу Кулемы. Он проворчал что-то благодарственное и на еле гнущихся ногах отошел от меня.
— Вот, принес, — рядом появился Врон, протягивая мне отрубленный окровавленный палец.
Приняв палец, я его осмотрел, на нем болталась кожа, все-таки не хирургический срез.
Достав из-за пояса нож, я срезал лишнее.
— Протяни руку ко мне, — скомандовал я Врону, тот повиновался. — Держи ровнее, не дергайся.
Приставив палец на былое место, я немного повозился и, выпустив силу жизни, направил ее. Сила жизни начала впитываться в отрубленную конечность, запуская процесс сращивания, одна десятая часть от резерва, и палец вполне уверенно держится на своем законном месте.
Врон поднес руку к лицу и медленно, словно не веря, согнул пару раз палец.
— Слышал, что люди сказывают, будто ты на чудеса способен, но как-то и не верил в это, — пораженно произнес он, посмотрев на меня будто на живого бога. Причем смотрел так не он один, но и многие мои бойцы, включая плененных пруссов.