Восхождение

Киле Петр

Он четко различал реки, дороги, населенные пункты и даже самую жизнь, протекающую во времени и пространстве, это была его жизнь во многих подробностях, о которых он не ведал или забыл, или это видения души, когда она покидает тело, субтрат земного бытия?

– Это корабль летит, или я?

– Что за вопрос?
– изумился даймон.

– Если корабль летит, отчего же я пребываю в движении?

– Это пройдет. Скорость парусника слишком велика для земного человека, поэтому ты ее ощущаешь как свой полет...

– Во времени и пространстве, через всю мою жизнь?

– Да. Ведь и мысли, и память твои тоже обострены полетом, то есть, перетекая стремительно, как бы оживают воочию, - улыбнулся даймон.

– Это сродни вдохновению, когда не ощущаешь своего тела?

– Да, - рассмеялся даймон.
– Вот я весь вдохновение, когда тела большого не нужно.

– А если все процессы ускорены полетом, не градет ли старость и смерть также скоро?

– Не-ет, - лениво повел головой даймон.
– Все в мире стареет - и звезды, и галактики, - кроме света, это вечная юность мироздания и существа, сотканного из света.

– Бога?

– И твоя, душа моя, и твоих друзей или подопечных, или подданных, воссозданных из света.

– Бог мой! Но я говорю о явном несовершенстве корабля, в пределах которого ощущаешь полет, больше ничего, пустое вдохновение. А продумывая свою жизнь и жизнь человечества вновь и вновь, легко впасть в моральную рефлексию, что еще хуже.

– Сейчас приедем, сойдем на землю, - смущенно проговорил даймон.
– Это же модель парусника.

– Хорошо, - смутился Аристей в свою очередь.
– Я, как всегда, поспешил со своими замечаниями. Прекрасная модель, что и говорить.

И тут он ощутил тяжесть своего тела, словно опустился на ноги в конце непрерывного падения или полета. Парусник приводнился на озере неподалеку от замка в горах.

2

Замок в горах. Большая комната со столешницей из драгоценных камней, с камином, с росписью по стенам и картинами. Входит Аристей.

– В заоблачных высотах замок древний, где я провел не много прежде дней, а будто вечность; странствуя в столетьях, я возраст свой продлил, а молод все. И в самом деле я обрел бессмертье?

С тем жил я вечно, вечно буду жить? Что если я вне жизни, как в нирване? Как в детских снах моих о Джиннистане?

И век мой длится, как посмертный сон? Но как бы ни было, я полон мыслей воли нечто сотворить благое, великое, чудесное, как небо, с чем в детстве раннем я возрос душой, объемля белый свет до звездных бездн.

Пора свершить мне то, что суждено.

Входит начальник дворцовой охраны граф Фредерик.

– План княжества хотите посмотреть?
– Подходит к столешнице, на которой проступает карта мира в мельчайших подробностях, с изображением страны света.

Аристей не без смущения за детский вопрос:

– Здесь есть места, где обитали феи?

Граф Фредерик поворачивает алмазный светильник таким образом, что рельефная карта оживает в виде панорамы тех уголков княжества - чудесных альпийских лугов у тишайших озер, - где в самом деле могли обитать феи:

– Да, говорят, что феи и поныне живут в предгорьях, со страною света смыкающихся, - там же вечно лето.

Аристей, любуясь:

– Альпийские луга на крыше мира…

В панораме показываются какие-то люди, явно не из местных жителей.

Граф Фредерик, справившись по телефону:

– Две группы альпинистов подошли вплотную к замку, с разрешением свободно пересечь границы наши, но меж собой вступили в перестрелку.

Аристей с интересом:

– Чего же добиваются они?

Граф Фредерик, усмехнувшись:

– Сокровищ баснословных принца – слухи о том давно витают… В силах мы помочь перестрелять друг друга им. А принц, он сам разил, неуловим, могущественен в гневе, словно Зевс.

Аристей с изумлением:

– Разил он молнией?

Граф Фредерик смеется:

– Пучками света.

– Вы осведомлены об опытах?

Граф Фредерик скромно:

– Лишь в области своей, как и другие. – Откланиваясь.
– Принцесса.

Аристей:

– Кстати, как она?

Граф Фредерик с порывом:

– Чудесно! С прибытьем вашим вдруг пришла в себя. Приветлива, прелестна и разумна… Прислушивается к речам прислуги, припоминая, что же с нею было, догадываясь, где она и кто. Но спрашивать – мешает словно стыд.
– Уходит.

3

Гостиная и спальня в стиле русской классики XIX века. Аристей входит к принцессе. Она спит, но так, как будто внимает всему, что происходит вокруг и в мире. Так похоже на картину - с ожившей вдруг моделью.

Кажется, в ней протекает глубинная жизнь целого мироздания, что замечаешь в картинах старых мастеров. Она, то состояние, в каком она пребывает, заключает несомненно в себе тайну - тайну жизни и смерти, тайну любви и счастья, что единственно волнует, влечет человека вечно.

Взволнованный, Аристей отступает к двери.

Принцесса, открывая глаза:

– Не уходите, принц. Я улеглась, чтоб в полусне дождаться встречи с вами.
– Откидывая покрывало, встает на ноги, одетая в белую тунику с красным поясом с изящной отделкой.

Аристей с волнением:

– Приветствую, принцесса! Вы здоровы!

По первому порыву они заключают друг друга в объятия, но на поцелуй уже не решаются и отступают.

Принцесса смеется:

– Я спящею принцессою была, как в сказке, в замке старца-колдуна, который спас меня и нежил взглядом, кощунственным до судорог по телу, как будто он влюблен и вечно юн…