Восхождение
Шрифт:
Эста радостно:
– А по традиции античной, значит, Аид и, стало быть, Элизиум?
– Наверное, все дело, как взглянуть. Там жизнь былая проступает в яви, не вся, а тех, кого мы узнаем…
Легасов, усмехнувшись:
– Да, это ж миф о островах блаженных!
Леонард не без сарказма:
– Так, что ж, и мы погрузимся в нирвану?
Аристей сосредоченно:
– Страна неведомая перед нами. Последняя планеты нашей тайна. Страною света названа недаром. Откроется она – мы спасены, иль парусник, как бурей унесенный, крушение потерпит у порога Вселенной всей. Опасность велика! Но что же в нас из всех земных страстей еще осталось, кроме устремлений к полетам духа и дерзанья?
Леонард с улыбкой:
– Мы можем все погибнуть, и тогда, уж так и быть, погрузимся в нирвану. Иль унесемся в Космос безвозвратно?
Легасов деловито:
– Зачем заглядывать нам в будущее среди великолепия земного?
Леонард заинтересованно:
– Мы можем посетить ваш замок, Аристей?
Диана, переглянувшись с Леонардом:
– Чей замок?
Леонард с гордостью:
– Принца. Здесь его владенья.
Аристей с грустью:
– Мы здесь для встречи со страною света, где прояснится перспектива жизни земной и звездной в прошлом и грядущем, когда часы Земли уж сочтены.
Парусник приводняется в горном озере.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Замок в горах. Аристей за столом; входит принцесса.
Аристей, выходя из-за стола:
– Принцесса!
– Варя я, а не принцесса.
– Как вам угодно. Только я привык, как к имени по природе вашей, что вы принцесса и хозяйка здесь.
Принцесса смеется:
– Я столько проспала и столько снов действительных, как жизнь, пережила сквозь дрему, что, мне кажется, все знаю, где я и что со мною и кто вы, художник чистый, втянутый в борьбу извечную добра и зла невольно, сын феи милой и наследный принц, по сказке, по легенде, примем это, когда в вас мощь волшебная творца столь явна и прекрасна. Но скажите, что в мире? Что в отчизне нашей ныне? Известья СМИ столь противоречивы!
Аристей с грустью:
– Была страна, великая страна, где жизнь исполнена добра и света, как в детстве мир пленителен и нов. Но хрупок юный мир в порывах вьюги чужих страстей, насилья и обмана.
И я провидел столько бед и бурь над нашею страной с ее прорывом к свободе, к свету, будто тьма веков простерлась крыльями ночей над нею, и торжествует Сатана над миром.
К исходу века новый мир, как греза и как заря ярчайшая, в полнеба, померкнет и угаснет, как Афины и Рим в зените славы и торжеств.
– Но отчего?
– Предательством верхушки безумной власти и элиты, впавших в искус богатства, как воры в законе, иль буржуа.
Принцесса:
– И это человек?
Аристей в том же тоне:
– Раздроблена, разграблена страна во имя демократьи и свободы, что торжествует под эгидой США, чей символ - доллар, Золотой телец.
Проторенной дорогою страданий бредут народы мира в никуда.
Проносится гул пролетающих низко самолетов.
Нет, здесь покоя нам уже не будет.
Принцесса в тревоге:
– И над страною света, может быть, нависла та ж угроза, что над нами?
– И к ней нет доступа, быть может, к счастью?
2
Там же и те же. Входит граф Фредерик.
Граф Фредерик в беспокойстве:
– В науках преуспев, земляне стали опасней, чем пришельцы или бури. По всем приметам, высадят десант.
Аристей с улыбкой:
– Уж не вернуться ль, граф, нам в старину?
– Но это не решение проблемы.
Принцесса, окидывая взором горы:
– А что же будет со страною света?
Аристей сосредоточен:
– Нет, речь о наших целях и задачах. Идея воскрешения людей усугубит проблемы на планете, да хуже, чем идеи социализма.
Принцесса, словно не находя себе места:
– Идеи наилучшие для всех, как странно, порождают лишь конфликты и войны; частный интерес и власти, смыкаясь, на Земле чинят террор, опасный для природы и людей.
Аристей вдохновенно:
– У нас не остается, может, к счастью, пути иного, как отплыть в просторы Вселенной как спасательное судно. Ведь образы людей как и живых, так и умерших, носятся по свету, иные уносясь к далеким звездам, летят, как светляки, чтобы сгоречь… Но можно их спасти, с их воскрешеньем, когда их образ сохранился в свете, как в зеркале, летящий среди звезд.
Граф Фредерик с удивлением:
– Свой образ сохранить и в смерти? Значит, условье воскрешенья – личность ты иль нет?
Аристей с улыбкой:
– Да, личность – это образ твой, тобой воссозданный поверх природы, иначе ты исчезнешь без следа, как и животные, с утратой жизни.
Граф Фредерик со смешком:
– Вот и возмездие!
Принцесса с негой сожаленья:
– А дети как?!
Граф Фредерик спокойно:
– А дети – сплошь поди все личности. Подросши, многие себя теряют и не находят в новом возрасте.
Аристей, кивнув:
– И взрослые вдруг проявляют детскость как лучшее, что сохранила личность, и это же проступит с воскрешеньем.
Граф Фредерик:
– Что и преступник?
– Если он успел раскаяться, то есть обрел свой образ, как в идеале жизнь творит художник..
Граф Фредерик, рассмеявшись:
– Так исповедь бывает не напрасна?
Аристей смеется:
– Покаявшись, душа остаться может здесь, на Земле, у мест, ей чем-то близких, но мы о душах, устремленных к звездам как в жизни, так и в смерти, окрыленных порывами к любви и красоте и грустью и тоскою о бессмертье.
Граф Фредерик с усмешкой:
– Не все то любят, я из привидений.
Аристей, всматриваясь в дали:
– Душа твоя и парусник в полете должны сойтись в безбрежнем океане, и ты взойдешь на борт для жизни новой… Так свет творит миры и существа, способные познать его миры, обретши зрение, ему дивиться!
Принцесса, зачарованно глядя на Аристея:
– Чудесно! Воскрешенье во Вселенной! И жизнь твоя - все заново, в условьях, неведомо каких в безмерных далях. Но ты, пусть смутно, помнишь: жизнь была далеко где-то на Земле, прекрасней которой, уж возможно, не найти.