Восьмая нота Джокера
Шрифт:
– Да ты охуел, малой?
– присоединяется ещё один знакомый по переулку.
– А что?
– пальцы вдруг переплетаются с моими.
– Мы заключили сделку, разве нет? Или отказываешься от своих слов, Череп?
Черепушке не по душе, что в его честности сомневаются при всех, и сдаётся мне, сейчас завяжется драка, но никто не успевает ничего сделать – в отдалении слышатся сирены, и это хороший повод успокоиться.
– Менты, шухер!
– кричит какой-то парень.
Все быстро сворачиваются, а Царёв опять заставляет меня становиться перед
Думать об этом уже некогда.
Таю забирает Лекс, а потом мы быстро уезжаем, оставляя позади это столпотворение, которое рассасывается за считанные секунды, и в который раз мчимся в неизвестность. По бокам мелькает редкий лес, но сама дорога занимает немного времени, приводя нас в небольшой дачный посёлок. Я уже должна трястись от ужаса, да всё никак не получается убедить себя в том, что рядом маньяк.
Он как раз тормозит у самого дальнего дома, и стоит нам избавиться от шлемов, на его лице расплывается уже привычная мне противная ухмылочка. А я-то уже боялась, что не увижу прежнего гоблина…
– Ну что, готова расплатиться?
– И чего же ты хочешь?
– Для начала… - задумывается, наверняка целый список в своей блондинистой башке развернув, а потом выдаёт: - Отпразднуем мою победу. Ты же уже соврала, что не будешь ночевать дома?
Мысль о том, что проведу с Царёвым ещё больше времени, самую малость пугает, но у меня нет выбора – я ведь согласилась на его условия.
– Ладно. Но только рискни меня здесь оставить!
Так и хочется треснуть по довольной роже, чтобы не зазнавался, хотя, всё ещё впереди. Он идёт к калитке, открывает её, а потом и в дом нас запускает, где тут же зажигается свет, демонстрируя уютную комнату с камином. Здесь немного места, но обстановка мне очень даже нравится.
– Располагайся, принцесса, - обводит пространство, и я устраиваюсь на небольшом старом диванчике почти у самого огня, понимая, что промёрзла насквозь.
Одежда Таи хоть и оказалась кстати, но такое чувство, что Лекс принёс не её вещи – они были слишком уж тонкие, да и при ближайшем рассмотрении оказались брендовыми, а рыжая точно такое бы не стала носить добровольно.
– Блин, смотреть тошно, - с этими словами Царёв накидывает мне на плечи свою косуху, нагретую теплом тела, и становится в разы теплее.
– Вот спасибо.
Уходит ненадолго, возвращаясь с глинтвейном, и всовывает вторую горячую кружку мне в руку.
– Клянусь, что ничего не подсыпал, - заявляет серьёзно, и я почему-то верю.
– Это последнее, что я сотворю с девчонкой.
– Даже если так, пить не буду, - упрямлюсь, пусть и в тайне от мамы бабуля уже поила меня своей настойкой.
– Да брось, я знаю, что тебе скоро восемнадцать. Не расскажешь?
Просьба вроде бы и обычная, да только пробуждает слишком много триггеров, так что я отделываюсь простым:
– Травма.
Делаю глоток терпкого напитка, и внутри разливается тепло. Ян усаживается на кресло напротив, тоже отпивая, но его глаза при этом не отрываются от моих. Мы как два противника на ринге – ищем слабые стороны, и с каждым вопросом рискуем выдать больше, чем хочется.
Не знаю, в какой момент мы перемещаемся на пол, оказываясь на мягкой медвежьей шкуре, но мне начинает нравится эта игра. Может, вино так действует, а может, все сегодняшние события, однако останавливаться не хочется, и не мне одной – обоих захватил какой-то небывалый азарт.
– Откуда ты знаешь Лекса?
– На гонках и познакомились, - жмёт плечами, не вдаваясь в подробности.
– Почему Мишель?
– Бабушка была наполовину француженкой. Она посчитала, что это имя принесёт мне удачу, а заодно и фамилию свою девичью мне дала, пока мама приходила в себя после родов, - мне смешно, стоит лишь вспомнить о том, как эту историю мне рассказывали.
– Быстро всё состряпала.
– Что насчёт отца?
– Не твоя очередь спрашивать, но пофиг. У меня его нет.
– Иногда лучше никакой, чем такой, как мой, - признаётся, и мне больно это знать.
– Это связано с твоим отсутствием?
– многие об этом шептались, а в школе невозможно не слышать сплетни.
Ян какое-то время смотрит, будто решая, стоит ли вообще продолжать эту скользкую тему, но всё-таки говорит.
– У нас всегда были с ним тёрки – мы по-разному видим моё будущее. Я хотел его разозлить. Прям сильно, понимаешь?
– сжимает кулак.
– Я сделал так, чтобы ему сообщили, что я балуюсь веществами, и в тот день он точно знал, что я собираюсь кое-что прикупить.
– Но ты же не…
– Я не нарк, Мими, - устало отзывается.
– Но когда я купил дурь, продавцом оказался мент под прикрытием, - посмеивается, а вот мне уже не весело.
– Прикинь, я на такое даже не рассчитывал. Это было идеально для мести бате, даже с условием, что получу наказание, только… В ту же ночь мой брат решил, что хватит с него этой грёбаной жизни.
– Извини.
– За что? Не ты же виновата в этом – это всё отец. Тогда он и сплавил меня подальше. Подкупил, кого надо, и вот я уже не мотаю срок, а просто отдыхаю, бля… Не знаю, зачем я тебе рассказал, - трёт лицо ладонью.
– Надоело, наверное.
Он выглядит так уязвимо, что хочется его обнять, правда, я тут же душу в себе этот порыв.
– Иногда незнакомцу проще довериться.
– Ты как моя психологиня базаришь, - опять улыбается, оставляя кружку.
– Если ляпнешь кому-нибудь, пожалеешь, поняла, мелочь?
Его тон так стремительно меняется, что мне становится тревожно, и даже алкоголь слегка выветривается, но я как всегда не могу просто молча такое проглотить.
– И что же ты сделаешь?
– отчего-то шепчу, и он смотрит на мои губы так, что уже не вино согревает – это что-то другое образует внизу живота тугой ком, и он только растёт.