Восьмая нота Джокера
Шрифт:
– Клёвые ножки, - подмигивает один из баскетболистов.
– Жаль, мы всего не увидели.
Подозрения быстро вытесняют удушливое чувство разрастающейся паники, и мы растерянно переглядываемся, а потом где-то на входе слышатся звуки драки. Все взгляды тут же устремляются в ту сторону, и мимо почти по воздуху пролетает тело того типа, который снимал нас с Таей. Он ударяется о стол, и звук разбившейся посуду отрезвляет окончательно.
– Что случилось?
– наконец, прихожу в себя.
Вместо ответа
Блондин с самой жуткой физиономией вбегает следом за упавшим типом и продолжает избивать его уже на полу, не обращая внимания на присутствующих.
??????????????????????????
– Царёв!
– вскакивает с места какая-то престарелая учительница, на вид та ещё стерва.
– А ну-ка прекрати!
– Вы ещё живы что ли?
– Ян хохочет, как безумный, пачкая руки в чужой крови, только на секунду отвлёкшись на женщину.
Старушка с фееричной седой причёской и очках, висящих на шее, багровеет, а вот словарный запас у неё резко пропадает.
– Да как ты смеешь? А ну быстро к директору, беспризорник паршивый! Всегда знала, что такой отброс, как ты принесёт одни проблемы! Хорошо, что твоя мать этого не видит…
Ян весь будто в сгусток тьмы превращается. Все мышцы, как камни, бугрятся под футболкой, и от того, чтобы броситься ещё и на эту бабку, его отделяют секунды. А ещё вовремя вмешивается Константин Евгеньевич, успевший ухватить Царёва до того, как он совершил бы непоправимое.
– Тихо-тихо, - останавливает его, и краем уха я слышу тихое: - Спокойно, парень. Она того совсем не стоит.
Вскоре обоих – и блондина, и избитого уводят, а гомон в кафетерии набирает обороты, но лично мне всё равно, что во всём обвиняют именно меня.
На уроках все продолжают обсуждать происшествие, то и дело косясь на нас с Таей, а вот я только удивляться могу, почему нас даже не вызвали к директору, будто не было причин. Будто тот факт, что эти придурки реально могли что-то с нами сделать тем вечером, вообще ничего не значил. И вряд ли даже нашим родителям сообщат…
Когда приходим на очередную тренировку, в раздевалке Лика сверлит убийственным взглядом. Она будто специально выжидает именно моего появления, и бесится, когда я не реагирую должным образом – просто игнорирую, переодеваясь.
– Что-то хочешь сказать?
– спокойно интересуюсь.
То, насколько она недовольна, лишний раз подтверждает, что это не она подкинула мне ворону – иначе вряд ли бы сейчас так поджимала губы, хотя, кто знает, что там у неё в голове?
– Только то, что из-за каких-то шалав Яна могут исключить, - выпаливает, даже не представляя, как мне плевать.
– А может, если
К нам прислушиваются другие, но Машенька быстро прогоняет их, оставляя нас наедине.
– Это ты о себе?
– улыбается.
– О, здорово, что ты считаешь Царёва вещью. Уверена, он был бы рад услышать.
Одно его имя триггерит Лику так, что я чувствую, как в ней вспыхивает гнев. Её лицо кривится, искусственные ногти впиваются в ладони, но она прекрасно владеет собой, потому что уже в следующую секунду возвращает на лицо улыбку и с ней же сообщает:
– Это только начало, поняла? Скажи спасибо, что он спас тебя, но скоро он вообще перестанет на тебя смотреть, как на человека.
* * *
Из зала возвращаюсь выжатая, как лимон.
По дороге перехватывает Илья, убеждая подвезти, но я ссылаюсь на какую-то глупую причину, так что мы просто болтаем, пока идём на выход. Ника ещё раньше убегает вперёд вместе с Таей – рыжую опять забирает Лекс, и Самойловой очень хочется его лично увидеть.
– Жаль, что ты оказалась во всё это втянута. Эти уроды получат своё, - обещает, сжимая челюсти.
– Да ладно.
– Я так вымоталась, что даже нет сил обращать на это внимания – мы с тренером ещё полчаса обсуждали некоторые элементы.
– Вряд ли их кто-то накажет. Есть ли смысл спорить?
– А ты бы этого хотела?
– внезапно спрашивает на полном серьёзе, и я будто просыпаюсь.
Не знаю, отчего возникает какое-то очень знакомое, забытое чувство, но оно совсем не нравится мне рядом с ним. Будто мне снова мёртвую птицу подбросили, а я только сейчас обнаружила её в кармане.
– Их жизнь уже наказала, - пытаюсь ничем не выдать своего состояния.
– Тяжко, когда вместо серой жидкости – тормозная.
Он тоже дарит ухмылку, а затем вдруг спрашивает, заставляя меня остановиться посреди двора.
– Миш, тебе реально нравится Царёв?
– Слушай, давай не будем о нём?
– прошу, ощущая, как прохладный ветер пробирается под одежду, пока в небе собираются свинцовые тучи. И чувство такое, будто только надо мной.
– Дурацкий тогда вышел вечер.
Дурацкий и незабываемый. До сих пор ощущаю его губы на своих и вес тела на себе. Как же ты вляпалась, Меро…
– Тогда, можно тебя поцеловать?
– так решительно звучит, что у меня слова пропадают.
А когда это я стала магнитом для парней? Не припомню, чтобы такое вообще было когда-нибудь.
– Илья, - всё ещё пытаюсь это понять, а он уже приблизился и за талию обнял.
– Я гораздо лучше, чем он. Ян тебя не заслуживает, - делится, слегка касаясь моих губ, но я совсем не чувствую какого-то притяжения – только ступор, да и само прикосновение какое-то ледяное. Лишённое всяких эмоций.