Восьмая нота Джокера
Шрифт:
Я едва его узнаю за пеленой удушливого страха.
– Пошёл отсюда!
– рычит.
Я даже не смотрю на Илью – вижу лишь глаза Яна, словно горящие в темноте, и в них плещется ярость, готовая перелиться через край.
– Оглох, Илюша? Отошёл от неё, сука!
– Ладно, сегодня твоя взяла, Царь, - лениво тянет придурок, поднимая руки вверх, а потом смотрит на меня и подмигивает: - Увидимся, Миш.
Уходит, но расслабиться я не могу.
Всё ещё кажется, будто я не здесь.
Стою на подоконнике, безуспешно пытаясь открыть окно,
– Классный вид. Попка у тебя что надо.
Замираю, уже не так старательно дёргая за ручку, и пальцы отпускают пластик.
– Давай, спускайся и побей меня, - расставляет руки.
– Или можем заняться чем-то поинтереснее. А? Тебе же хочется мне снова врезать.
Всё ещё тяжело дышу, и ощущение будто вот прямо сейчас умру. Страх уже почти отступил – осталось лишь это дурацкое чувство беспомощности, убивающее надежду на спасение. А может, я и не должна была выжить тогда?
??????????????????????????
Но этот блондинистый гоблин снова поставил себя на первое место в моей голове, и теперь я не знаю, что хуже – мысли о смерти или о нём.
– Знаешь, у меня тоже раньше панички бывали, - делится он, нервно взлохмачивая свои волосы, и этот жест на секунду отвлекает от объявшего ужаса – он нервничает.
– Я знаю способ от этого избавиться. Хочешь, покажу?
Заторможено киваю, чувствуя, что ещё немного – и я действительно попрощаюсь с этим миром, чего мне совсем не хочется.
– Тогда давай руку. Иногда, Мишань, это всё, что нужно сделать – принять руку помощи. Примешь мою, маленький монстр?
И я решаюсь. В конце концов, это чудовище я боюсь иначе. Кто бы вообще знал, а? Что чудовищ можно бояться по-разному?
– Вот так, - прижимает меня к себе, едва оказываюсь в его руках, и когда знакомый запах кожи с парфюмом попадает в мой нос, сердце стучит чуть медленнее.
– Реально собралась полетать, идиотка?
Не успеваю ничего сказать, как его губы накрывают мои в каком-то диком, безумном порыве, а меня саму усаживают на подоконник. Ян вторгается языком в мой рот, а бёдрами ударяет между моих ног, и он такой твёрдый везде, что мысли о только что пережитом кошмаре стремительно покидают голову.
Отвечаю ему с тем же отчаянием. Вцепляюсь в светлые волосы с силой, и он стонет, сжимая мои бёдра, наверняка оставив пару синяков. Пальцы тут же гладят обнажённую кожу, забираясь всё выше под юбку, и я почти вишу в воздухе, удерживаемая только его руками, стоит ему сдвинуть меня ближе к себе.
Между нами невесомость.
И в то же время, жар, растекающийся по телу вместе с жадными прикосновениями, не даёт совсем улететь, пригвождая к земле. Напоминает о том, что крылья – это ненадёжно, особенно когда несут тебя к палящему солнцу…
Это отрезвляет меня раньше, и я пытаюсь отодвинуться, только Царёв не даёт. Утыкается носом в шею, горячо дыша, касается губами чувствительного места, куда недавно укусил, а я не знаю, как быть. Я, кажется, вообще больше ничего не знаю, кроме того, что
– Ты сломал двери, - замечаю, не способная больше ничего произнести.
– Пусть докажут, - всё ещё не отлипает от меня, покусывая кожу, будто снова собираясь оставить на мне след.
Свет включается резко, и мы будто оба просыпаемся от сна – было сладко, но не стоит к такому привыкать. Для здоровья плохо.
– Мне домой надо, - слезаю на пол, и Ян не мешает – только какое-то время смотрит, как я поднимаю сумку, судорожно проверяя, не потеряла ли чего.
– Подвезу.
– Я не… - хочу как можно скорее уйти и сердцем понимаю, что это не из-за Абрамова и его тупой шутки. Мне нельзя находится с Царёвым так долго – я перестаю себя контролировать с ним.
– Идём, - не слушает, отбирая мои вещи, и ведёт на выход.
Дышу.
Просто делаю вдохи, до сих пор ощущая его вкус на своих губах, и понимаю, что в лёгких теперь не кислород. Всё заполнено блондином, и место для воздуха вытеснено им полностью.
Охранник провожает нас скучающим взглядом, будто его даже не волнуют вновь задержавшиеся в школе детишки, а я могу думать только о парне, ведущем меня за собой. Ян молча усаживает меня на байк, играя желваками на скулах, и я не знаю, на что он злится, но почему-то хочу, чтобы сорвался.
Накричал на меня, обозвал… Не знаю, хоть что-нибудь, только бы не перемалывал внутри себя то, что сейчас было на душе.
Вместо этого отвозит домой, и всю дорогу его мышцы напряжены до предела, словно Ян изо всех сил сдерживается. Я вообще ничего не вижу по пути – наверное, запоздалый шок сделал своё дело, и из-за этого кажется, что время пролетает со скоростью света, как только останавливаемся недалеко от моего дома.
– Приехали, принцесса, - всё ещё злится, встав слишком близко, и явно собирается снова поцеловать, потому что наклоняется, но тут я замечаю подъезжающую машину.
– Я должна идти.
Буквально сбегаю, уже видя, как мама выходит и приближается ко мне, поэтому не спешу заходить в дом. Жду у гаража, заранее зная, что услышу, а едва она оказывается рядом, меня тут же сносит потоком её недовольства.
– И как ты это объяснишь? Опять с подругами задержалась?
– только успев припарковаться и выйти, злится она.
– Нет. Меня просто заперли в классе, - роняю тихо, не ощущая в себе никаких сил, чтобы спорить и что-то доказывать.
Её взгляд устремлён в сторону Яна, который всё ещё стоит у мотоцикла и тоже смотрит на нас. На меня.
– С ним?
– Он всего лишь помог мне оттуда выйти, мам. Почему ты не поинтересуешься, в порядке ли я вместо этого осуждения?
– пытаюсь понять, только я точно не от того человека жду сочувствия – она уже не та, что переживала из-за моих страхов.
– Аристарх предупреждал, что ты можешь с ним связаться, но я не думала, что ты настолько безответственная, Миша, - качает головой, а я так и вижу растекающуюся вокруг нас досаду.