Восьмая нота Джокера
Шрифт:
– Руки от меня убери, - вырывается.
– Я хочу поздороваться с новенькой. Ты ещё не залез ей под юбку?
– Ты ща с полом поздороваешься, - чувствую, что успокоиться не получается, и парни потихоньку окружают нас.
– Ну давай, врежь мне. Только сначала расскажи ей всё, - шипит, обдавая своим выхлопом, прислоняясь ко мне.
– Она у нас с сюрпризом, оказывается. Знал? Но так даже прикольнее. Это будет веселее, чем я думал.
Перед глазами какая-то мутная пелена, стоит ему только намекнуть на спор. Всё окрашивается в оттенки
– Так, Абрамов, прочь с занятия!
– орёт Владимирович.
– Отца в школу, и если ещё раз заявишься в таком виде, можешь забыть о баскетболе!
Ха, обычно это я слышал чаще всего…
– Да хрен с вами всеми.
??????????????????????????
Он уходит, едва не грохнувшись у выхода, тренер подзывает Славку со скамьи запасных, и мы уже в гораздо более спокойном темпе продолжаем игру, хотя всё время я ощущаю на себе пристальный взгляд Миши.
Не реагирую.
Сосредотачиваюсь на игре, и удаётся немного выдохнуть – только бы не думать о том, чтобы подойти сейчас…
* * *
Не знаю, зачем заявляюсь на их тренировку после уроков. Лика думает, что это я ради неё, оттого и старается больше обычного, но я смотрю на эту маленькую заучку, уже очаровавшую учителей своими достижениями. Привычно залипаю на плавных движениях, даже не сразу осознавая, что для меня теперь всё в слоу-моушене, когда Миша рядом – на самом деле они все бодренько танцуют, удивляя комиссию.
Там у одного мужика даже очки запотели от такой обновлённой программы, и если бы меня не беспокоили другие вопросы, я бы точно эти линзы ему поломал стёклами внутрь, а так пусть живёт.
– Ничего?
– Глухо, как в танке, - морщится Славка, сидя рядом и уткнувшись в ноут.
– Реально тебе говорю, там какой-то замес с ментами был, иначе я бы залез. Ты не пробовал у неё сам спросить?
Слова Абрамова всё ещё не выходят из головы, да и поведение Мишани твердит о многом, но я упорно не понимаю, что она скрывает. Загадочная и непостижимая, как хренов кубик Рубика, и чем чаще я двигаю детали, тем больше запутываюсь. Я слишком тупой для головоломок, а до правды докопаться хочу.
– Она не та, кто будет о себе трепаться, как некоторые, - кошусь на Лику, пославшую мне улыбку.
– Зацепила она тебя, - подмечает друг.
Молчу, потому что сказать нечего. На правду у меня всегда была аллергия в том плане, что как только она обрушивалась, я был к ней не готов, только остановиться уже не получится. Я пересёк черту и теперь только вперёд.
– А у тебя как с Марусей?
– Чего?
– давится водой.
– Да ладно, я вижу, как ты на неё пялишься.
– Я давно это заметил.
– Встречаетесь втихую?
– Только не болтай, - аж бледнеет.
– Знаешь ведь, что я «нищеброд» и всё такое?
– Своих не сдаём. Но ты уверен, что девчонка, которая боится показать тебя всем, правильный выбор?
– это мне реально непонятно.
–
– Аргумент.
Раздумываем о тяжести жизни, а движуха перед комиссией наконец-то заканчивается, и наступает момент истины. Девчата ждут вердикта, как приговора, пока эти слишком долго совещаются, но вот слово берёт какая-то тучная тётка, и после напряжённой тишины визг и радостные крики говорят, что соревнованиям быть.
Почему-то радуюсь за Мишаню, как за себя, впитывая её эмоции, только Лика портит всё, возникая перед глазами, как чёрт из табакерки.
– Нас допустили до соревнований, слышал?
– мешает мне пройти, ещё и руку кладёт на плечо, будто право имеет.
– Может отпразднуем?
В другой раз я бы точно не отказался, поведясь на её намёки. В теле до сих пор неулёгшаяся жажда поколотить кого-нибудь, но мне не нужно больше такое лекарство.
Слишком горькое у него послевкусие.
Игнорирую её, скидывая конечность, больше напоминающую ведьмины скрюченные пальцы, особенно с этими ногтями, и иду прямиком к Мими, болтающей с остальными.
– Ты опаздываешь вроде.
– Каюсь, подслушал, когда они болтали с Самойловой.
– Подвезти?
Мнётся секунду, но мы оба знаем ответ.
– Если тебе не трудно.
– Сочту за честь, принцесса.
И похер, как на нас все уставились.
Через пару мгновений это вообще не волнует, когда Миша снова обхватывает меня, прижавшись всем телом, а мы летим по трассе, обгоняя ветер, и кажется, её тепло греет меня даже сквозь одежду.
Правда, длится эта эйфория недолго, и мне физически плохо от того, что снова приходится её отпускать домой к придурку-отчиму. Почти подыхаю от потребности опять к ней прикоснуться – аж пальцы покалывает. А не рехнулся ли я, часом?
– Спасибо, - благодарит, как можно быстрее стараясь уйти, но я не даю.
– Ничего не забыла?
– вытягиваю губы уточкой, и вот честно, впервые мне стыдно, что я дебил, только назад дороги нет.
Останавливается, готовая прибить меня взлядом. Изображает поклон до земли, а я пью её злость – она самая вкусная, хотя не сравнится со вкусом губ.
– Благодарствую, царь-батюшка, что снизошли до простой смертной и подвезли.
– О, а мне нравится, - смеюсь.
– Но мне нужно не это. Сама подойдёшь или мне?
Оглядывается, словно боится, что её мать снова выскочит из-за угла, и делает шаг, оказываясь в моей ловушке.
– Ты же дал мне время.
Её растерянность такая сладкая, что хочется ещё подразнить, только я уже на пределе. Сердце не выдерживает, срываясь с ровного ритма на беспорядочные ноты, ударяющие по ушам, и я перестаю ощущать землю под ногами.
– Оно закончилось.
Впечатываю её в себя и набрасываюсь на её рот голодным зверем.
Добыча не уйдёт живой.
Глава 21