Восьмая нота Джокера
Шрифт:
Вместо ответа Ян вдруг валит меня на спину, нависая, и тоже шепчет совсем близко:
– Тебе не захочется проверять.
Не помню, кто первый подаётся вперёд, но когда наше дыхание смешивается, в мозгу что-то громко взрывается, и эту цепную реакцию невозможно остановить.
Жар его тела проникает в меня, когда Царёв прижимается к моему животу. Углубляет поцелуй, а я позволяю, впуская дальше, и это не похоже на мою близость с партнёром в танцах. Да вообще ни на что непохоже. Это что-то гораздо более запредельное. Неземное. И никакого
А ещё я точно об этом пожалею.
Глава 15
На следующее утро Царёв успешно делает вид, что ничего не было.
Что мы не проснулись вместе на полу после бесконечных поцелуев, что он не обнимал меня до самого утра, что…
Впрочем, неважно.
Пока он вёз меня домой, я старалась понять, что чувствую по этому поводу, и пришла к неутешительному выводу, что впервые не понимаю саму себя.
Всё вроде бы было так же, как и обычно – Царёв никак не изменился, оставаясь прежним выбешивающим блондином, но чувство, что какая-то мелочь поменялась, не давала мне покоя.
Как только он довёз меня до ворот в наш сектор, где я попросила его притормозить, Ян просто выполнил эту просьбу, и поехал к себе. И пока я шла пешком до дома, глядя ему в спину, тоже решила, что будет лучше оставить всё, как есть.
Мы оба просто выпили и немного забылись, но ничего ведь страшного не случилось?
Так я себя утешала все выходные, до тех пор, пока в воскресенье мне не вернули украденные Ликой вещи. Хорошо, что я сама отправилась получить «посылку», и мама просто решила, что это мой японский бисер, ни о чём не расспрашивая.
«Больше не теряй одежду, хотя, мне всё понравилось», - значилось в записке, которую я почему-то не выбросила.
И всё-таки, он сволочь…
Но не это заставило меня злиться на блондина. Это маленькое «но» обнаружилось в моём телефоне, как только я его включила и зашла к сплетницам, где висели непрочитанные уведомления. Кто-то исподтишка сфоткал наш поцелуй на гонках, и теперь люди делали свои предположения, один другого лучше.
«Он со всеми целуется».
«Вот именно! Все знают, что Царёв не для отношений…»
«Готовься, новенькая, тебе не простят!»
Можно ли чувствовать себя паршивее?
Наверное, поэтому в понедельник на меня недобро косится почти вся женская половина лицея. Мне кажется, даже несколько престарелых учительниц смотрят недобрыми глазами, но Ника и Тая по-прежнему остаются единственным островком здравого смысла, не давая сойти с ума.
– Нет, серьёзно, я столько пропустила, пока вы развлекались, - сокрушается Самойлова, потребовавшая весь рассказ, начиная от кражи нашей одежды до последующей поездки на нелегальные гонки.
– Тебе тоже хотелось стать жертвой тупости злобной чирлидерши?
– сомневается
– Нет, но я бы им что-нибудь устроила!
– не сдаётся она, а потом смотрит хитро.
– И вообще, что там за Лекс такой? Что у вас происходит?
Тая уже явно сто раз пожалела, что с нами связалась.
– Кстати, Тай, я тебе одежду принесла, - отвлекаю Нику от коварных расспросов.
– Да плевать, она всё равно не моя. Этот… тот, кто называет меня дочерью, так пытается откупиться за годы отсутствия, вот и покупает всё. Достал.
– Ну, у тебя он хотя бы есть, - усмехаюсь невесело, и какое-то время мы втроём молча идём по коридору.
Наверное, это нас и объединило с этими двумя девчонками – мы все выросли без отца. Ника тоже вскользь упоминала, что живёт только с мамой, так что я быстро перестала удивляться тому, как легко мы сошлись…
– Я сегодня приду к вам на тренировку, - даёт понять блондинка, пока я вожусь со шкафчиком.
Что-то как будто мешает в замке, но в итоге я справляюсь, а когда дёргаю дверцу на себя, едва не отскакиваю от чувства леденящего ужаса.
Ворона.
Мёртвая ворона лежит внутри, глядя своими застывшими глазами-бусинами, и меня парализует запоздалый страх.
– Миш? Что там у тебя?
Теперь мне придётся думать, как это отсюда убрать, чтобы девчонок не отпугнуть, но Тая сама открывает дверцу снова.
– Вот это тебя, конечно, любят, - присвистывает, почему-то совсем не пугаясь.
– У меня есть мешки для мусора, - тут же добавляет Ника, а я всё так же стою, как громом поражённая.
Я, наверное, ещё не скоро пойму, почему эти двое так отнеслись к этому случаю, и сколько бы потом ни думала, не могла найти причины их безграничной, просто нескончаемой поддержки, только в тот миг я меньше всего об этом переживала.
Это само по себе неприятно, когда подобное происходит, отрицать не буду, вот только таким меня не напугаешь. А тот, кто положил сюда птицу, хорошо знал, что может вывести меня из равновесия. И у него получилось.
«В следующий раз это может быть кто-то из твоих близких», - всплывают в голове жуткие слова из прошлого.
Тут же даже нет никакого послания, да и не может такого быть, чтобы это произошло со мной снова, но что если…
– Эта школа нравится мне всё больше, - злится рыжая, когда мы избавляемся от трупа.
После идём в кафетерий, а я всё ещё не могу прийти в чувства. Начинает казаться, что за мной отовсюду наблюдают, и рациональная часть меня понимает, что это лишь навязчивая идея, как и говорила психолог, только убедить себя в обратном, как раньше, едва ли выходит.
Внутри появляется знакомый холод, и даже экстремально горячий кофе не помогает мне с ним справиться, будто сама кровь стынет в жилах. Девчонки, конечно, пытаются подбодрить, но я едва слышу то, что они говорят, пока мимо не проходят наши одноклассники.