Восьмой грех
Шрифт:
— Только не надо говорить, что ты ничего не знала о двойной игре своего брата! — в ярости произнес Мальберг.
Катерина вздрогнула.
— Ради Мадонны и всего, что для меня свято! — воскликнула девушка. — Нет, я не знала, что Паоло и эта женщина заодно. Я сама не понимаю, что все это значит. Паоло — жулик, но не преступник!
Катерина отвернулась. В ее глазах стояли слезы.
Но Мальберг был непоколебим.
— Ты знаешь, что это значит, — жестко сказал он. — Кто бы ни стоял за этим преступлением, ему известен каждый мой шаг. А безопасная квартира в пансионе Папперитц — это всего лишь уловка. Может, там есть даже прослушка. А как Паоло изображал, что ничего не знает, когда мы искали второй вход в квартиру Марлены! Просто потрясающий спектакль! Тебя можно поздравить с таким способным братцем!
— Ты несправедлив! — Катерина нервно сжала кулаки. — Пожалуйста, не обвиняй меня в том, что мой брат докатился до такого.
— Да уж, твой брат, которому я нравлюсь… Не ты ли это говорила? — Мальберг был вне себя. Мысль, что Катерина вела двойную игру, привела его в бешенство. — Ты живешь с братом в одной квартире, вы как семейная пара, и ты хочешь сказать, что ничего не знала об этом? Я не верю! Это уже чересчур.
— Лукас, поверь мне!
— Я бы с удовольствием, да не могу. Я в тебе разочаровался. Жаль, у меня были честные намерения.
«У меня тоже», — хотела сказать Катерина, но было уже поздно. Лукас Мальберг развернулся и быстро двинулся в сторону Кампо деи Фиорд.
От страха Мальберг даже перешел на бег. В голове у него был полный беспорядок, и чем дальше он уходил от Пьяцца Фарнезе, тем отчаяннее были его мысли. Он шарахался от прохожих, каждые пятьдесят метров переходил на другую сторону улицы, останавливался, оглядывался по сторонам, опасаясь слежки, и все время то ускорял, то снова замедлял шаг. «Что теперь делать?» — стучала в голове одна мысль. «И где ты остановишься? — будто издалека услышал Мальберг робкий, неуверенный голос. — Где ты остановишься?»
Нет, он не убивал Марлену! Но как ему это доказать? И вообще, дадут ли ему возможность это сделать? Наверное, в квартире Марлены осталась куча его отпечатков. К тому же в полиции знают, что она хотела встретиться с ним. А он, испугавшись, не позвонил в полицейский участок, когда обнаружил труп. Мальберг почувствовал, как по телу побежали мурашки. Что было известно людям, которые убили Марлену?
В панике он бежал по маленьким переулкам и не заметил, как вдруг оказался на Виа Лука. Он увидел пансион Папперитц. Отдышавшись, Лукас понял, чего он хочет. В обеденное время в пансионе было тихо. Мальберг быстро поднялся по лестнице. Перед дверью остановился и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Потом он нажал на кнопку звонка.
Ему открыла горничная и вежливо поздоровалась. Мальберг так же мило ответил ей. К счастью, синьоры Папперитц не было. Он медленно прошел по длинному коридору. Оказавшись в комнате, быстро сгреб все свое добро (благо вещей у него было мало) и запихал его в дорожную парусиновую сумку. Еще раз осмотревшись, Лукас вышел из пансиона, никем не замеченный.
Никогда прежде Мальберг не чувствовал себя таким беспомощным и совершенно не понимал, что ему теперь предпринять. Кому он мог довериться? На чью помощь он мог рассчитывать? Не осознавая, что он делает, Лукас брел некоторое время по Лунготевере деи Тибальди вдоль Тибра. Перешел через буро-зеленую реку по мосту Понте Систо и направился, сам того не замечая, на юг, в сторону квартала Трастевере.
В бутербродной со стеклянными столиками Мальберг купил сэндвич — не потому что он был голоден, а чтобы немного успокоить желудок. Затем выпил кофе-латте.
Неожиданно Мальберг увидел человека, который смотрел на него в зеркало. Незнакомец буквально таращился на него своими глубоко посаженными глазами. Спутанные волосы спадали на лицо, изрезанное глубокими морщинами. Мужчина выглядел нездоровым, затравленным и бледным. «Чего вылупился?» — хотелось крикнуть Мальбергу. Прошло несколько секунд, прежде чем Лукас понял, что человек в зеркале — это он сам. Казалось, против него сговорился весь мир. Его, совершенно невинного человека, выбросили за борт жизни.
— Я хочу вернуть жизнь, которая принадлежала мне, — в отчаянии пробормотал Лукас. Эта фраза прозвучала как молитва.
Вентилятор под потолком бутербродной приятно холодил потное лицо Мальберга. Он вытер мокрую шею платком, и при этом из его кармана выпал листок, который он уже много дней носил с собой. На нем было написано: «Джакопо Барбьери», а рядом — семизначный номер.
— От вас можно позвонить? — спросил Лука лысого fornaio [23] и положил монету на стойку. Потом набрал номер.
23
Булочник (итал.).
Барбьери отозвался обычным «Pronto!». [24]
— Это Мальберг. Это Мальберг. Вы, кажется, знаете меня, не так ли?
— Да, синьор Мальберг. Я как раз хотел с вами связаться. Чем могу помочь?
— Позвольте задать вопрос… — Лукас сделал паузу. — В каких отношениях вы находитесь с Катериной Лимой?
— Я вас не понимаю, синьор.
— Я хочу спросить, вы тесно дружите с Катериной Лимой или у вас перед ней есть какие-нибудь обязательства?
— Понятия не имею, — без колебаний ответил Барбьери. Но почему вы спрашиваете?
24
Слушаю! (итал.)
— Дело обстоит так. У меня есть небезосновательные подо зрения, что Катерина Лима ведет двойную игру. В любом случае ее брат Паоло получает деньги от людей, которые связаны с убийством Марлены Аммер.
— Этого не может быть!
— Может. Я и Катерина видели, как ему передавали деньги. Катерина говорит, что ничего об этом не знает, но я не верю, что она ни о чем таком не подозревала.
Барбьери немного помолчал. Наконец он заговорил:
— Вы уверены? Я знаю Катерину только по работе, но, честное слово, только с хорошей стороны. И она всегда болезненно переживала махинации брата. Но то, о чем вы говорите, мошенничеством назвать нельзя. Когда она попросила меня присмотреть за вами, это было сделано скорее для вашей защиты…
— Послушайте, я не могу рисковать! — перебил его Лукас. — Вы готовы мне помочь?
— В любое время.
— При одном условии! Катерина не должна об этом знать.
— Я даю вам слово, синьор Мальберг.
— Вам наверняка известно, что по совету Паоло я переехал в пансион на Виа Лука.
— Этого я не знал.
— Я съехал оттуда, потому что у меня были подозрения, что о моем местонахождении знают теперь… многие.
Барбьери громко вздохнул.
— В любом случае вы приняли правильное решение.