Воспоминания стопроцентного эсперантиста
Шрифт:
Повидав стольких людей, крепко верящих в будущее нашего дела и отдающих ему столько сил, основательную и живую работу и энергию, я простился с московскими единомышленниками с сердцем окрепшим, бьющимся сильнее и верящим больше, за что я с помощью "Поля Эспэрантисто" выражаю московским единомышленникам глубокую и сердечную благодарность. Януш."
______________________________________________________________________________________
П Р И М Е Ч А Н И Я:
Респондкупон - купон на получение почтовой марки на ответ.
Sm .(спэсмило) = 1000 спэсо = 0,7333 гр. чистого золота (примерно 2,5 франка; 2 герм. марки; 0,5 амер. доллара; 0,95 рубля). Спэсо применялось некоторое время, начиная с 1907 г., для безналичных расчётов в
_______________________________________________________________________________________
1913 г.
Наша квартира в Лубянском проезде состояла из 6 комнат, кухни и чулана возле кухни. Сначала 2 комнаты я сдавал неэсперантистам, но затем во всех комнатах жили уже только наши сотрудники: супруги Котзины, Айспурит, Романович. В январе 1913 г. мы решили объединить три заведения - институт, журнал и магазин - в одном месте и с этой целью переместить магазин в одну из комнат нашей квартиры. Это мероприятие с финансовой точки зрения дало нам некоторую экономию и укрепило основу наших заведений, ибо таким образом контролировать торговую часть мне было удобнее, чем когда она находилась на другой улице.
Хотя с перемещением магазина мы утратили очень хорошее место на Тверской, всё же Лубянский проезд тоже находился в центре Москвы. Кроме того фасад дома позволял закрепить снаружи большие вывески по институту и магазину одновременно с двух сторон - со стороны Мясницкой и со стороны Лубянского проезда, - что внушающе действовало на прохожих. В квартире был свой телефон , связывавший нас со всей Москвой. Телефон висел на стене в магазинной комнате и его почти ежеминутное действие свидетельствовало о том, что наше движение не спит.
Наша квартира стала подлинным центром Эсперанто-движения. Наш адрес печатался во всех наших афишах, журналах, книгах, каталогах; поэтому любой интересующийся Эсперанто всегда мог получить нужную информацию по этому адресу. Люди видели в магазине заполненные эсперантскими книгами полки, а в соседней комнате - образцы почти всех 150 периодических изданий. Всё убеждало, что наш язык является "живым языком", и побуждало к изучению этого языка. С другой стороны, вся атмосфера этого помещения побуждала самих его работников к дальнейшим усилиям по углублению знания языка и его развитию.
Нашей пропаганде иногда мешали немногочисленные адепты языка Идо , которые с помощью рекламы "нового, улучшенного Эсперанто" подтачивали веру в прочность нашего языка и давали повод ленивым и пассивным людям оправдывать своё нежелание заниматься изучением Эсперанто. Мы решили бороться с этими раскольниками их же средствами, т.е. с помощью критики их устремлений. Эту задачу взял на себя наш сотрудник Б.И.Котзин, который специально изучил Идо и историю его возникновения. Результаты своего исследования он описал в вышедшей в июне 1913 г. книге "Хисторио кай тэорио дэ Идо" /история и теория Идо/, которую издал наш магазин. В этой книге, встреченной всей эсперантской прессой и верными эсперантистами с большим энтузиазмом, были искусно подобраны многочисленные данные, опровергающие аргументы идистов. Это явилось как бы антитоксином от вредных нашему языку бактерий, который эффективно остановил их дальнейшее размножение.
В это же время я работал над таким учебником Эсперанто, который в одной книге содержал бы грамматику, ключ к ней, словарь и хрестоматию и по цене не отпугивал бы даже бедных покупателей. Этой работе благоприятствовала наша институтская библиотека, в которой были собраны почти все существующие грамматики русского языка и почти все национально- эсперантские учебники и словари. Первую часть учебника я назвал "Основной курс международного языка Эсперанто". Поскольку за книгу
Для облегчения изучения Эсперанто с помощью этой книги я начал подготовку для неё ключа, который содержал бы более подробные разъяснения не вполне ясных грамматических правил и давал бы перевод упражнений с эсперанто на русский и с русского на эсперанто. Для недостаточно образованных учеников такая книга могла бы заменить преподавателя. Но подготовка учебника неожиданно была прервана телеграммой из Петербурга нашего давнего и ревностного русского единомышленника Н.П.Евстифеева.
Наши с ним отношения завязались сразу после появления моей книги "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой". Проживая в то время за границей, он тепло приветствовал эту работу, сразу заказал несколько экземпляров, и после того наша переписка продолжалась довольно долго. Лично мы познакомились в ходе 2-го и 3-го Всемирных эсперантских конгрессов в Женеве и Кембридже. В моей эсперантской жизни он сыграл довольно важную роль. Ему я обязан многими проектами и планами, которые, возможно, вообще бы не зародились в моей голове или, если бы и зародились, то там бы и остались неосуществлёнными. Что бы я ни предпринимал, я всегда находил его моральную поддержку. Он ободрял меня и одобрил основание книжного магазина, издание журнала, организацию института. Обладая большим красноречием, своими красивыми словами он всегда подталкивал меня вперёд и я не мог противостоять его аргументам. Я лишь удивлялся, почему он сам ничего не предпринимает?
С его слов мне было известно, что проживая в течение ряда лет за границей (в Болгарии, Швейцарии и т.д.), он истратил капитал, приобретённый в России, и если бы этот капитал он использовал более практично, то Эсперанто-движение могло бы получить дополнительные формы. Но, к сожалению, он не был рождён для этого. Истратив за границей почти весь свой капитал, часть которого, между прочим, он пожертвовал на нужды так называемой Делегации для принятия одного международного языка, совершенно не предполагая, что тем самым помогает рождению нового языка Идо, он в 1910 г. вернулся в Петербург искать какую-нибудь оплачиваемую должность. Там его ораторские способности неоднократно использовались Постниковым, но это не помешало ему продолжить хорошие отношения с московскими единомышленниками и со мной. В качестве сотрудника Постникова он имел "удовольствие" принять в своём доме полицейских агентов, которые тщательно осмотрели все его книги, рукописи, письма, и, не обнаружив криминала, оставили его на свободе.
Будучи членом Всероссийского союза эсперантистов, он стал членом также Общества вегетарианцев. Одолеваемый одновременно двумя идеями - эсперантской и вегетарианской, - он решил принести пользу обеим идеям сразу. Не раз наблюдая и слыша, что обычно любая столовая приносит владельцу достаточно хороший доход, он решил снять в одном из домов на главной улице Петербурга большое помещение с окнами и выходом на улицу и устроить там с помощью вегетарианского повара и толстовца Дроздова общественную вегетарианскую столовую. Сперва снять это помещение хотел комитет Общества вегетарианцев, но колебался в нерешительности. Тогда Евстифеев, опасаясь как бы помещение не было снято другими, снял его за свой счёт. Сделавши это, он, вероятно, сам испугался своего смелого действия. В этом состоянии души он вспомнил, что я часто мечтал основать в Петербурге филиалы московских заведений. В результате я получил его телеграмму: "Немедленно приезжайте в Петербург организовывать филиалы магазина и института. Помещение на Невском снято. Евстифеев."