Восстание Персеполиса
Шрифт:
Наоми едва заметно покачала головой, чтобы только он почувствовал это.
– Тебе надо спросить у нее, что случилось, - ответила Наоми.
– Но ты не ошибаешься. Что-то в этом было.
Разговоры в комнате расцветали и смещались, кружась как птицы. Слово или фраза, проскочившие между Амосом и Клариссой, попадали в уши одному из людей Сабы, влияли на то, что говорил он сам, и вскоре Саба упоминал об этом Алексу. "Контроль над людьми, это обычно обладание тем, что они хотят. Не желай ничего, и они с большой вероятностью просто будут пинать тебя, пока ты не сделаешь как они говорят"
Холден наблюдал за этим, слушая и ожидая, когда подойдет Бобби. Если бы человечество когда-либо изобрело коллективный разум, то это не было бы психическими связями мозга, которые спаялись вместе. Это были бы сплетни и коктейльные вечеринки.
– Эй, Холден, - сказала Бобби, касаясь его плеча.
– Могу я одолжить тебя на минутку?
– К гадалке не ходи, - сказал он, поднимая себя с пола. Бобби ссутулившись выбралась в коридор, и он последовал за ней. Воздух за пределами комнаты был прохладнее и казался менее похожим на то, что только что вышло из чужих легких. Освещение обеспечивалось светодиодными ремонтными фонарями, резкими и яркими. Стены были окрашены в десяток разных цветов, сигнализируя о трубах и кабельных каналах, проходящих за ними. Карта и территория сразу.
Бобби затормозила у разветвления служебного лаза с основным коридором. Голоса бормотали позади них, слишком далекие, чтобы различить, но слышимые. В тесноте этого места, она могла бы прислониться к стенам обоих коридоров сразу, к одному каждым плечом. Она согнула руки, как боец, собирающийся выйти на ринг. Когда-то, во время их первой встречи, он находил Бобби физически устрашающей. Спустя годы, она проросла в его сознании в место, где она была только самой собой. Но периодически он сталкивался с напоминанием, что она профессиональный воин, и хорошо обучена насилию.
Ее лицо было напряженным и сосредоточенным. Она могла бы думать так о серьезной проблеме, или сдерживать себя от убийственной ярости. И в обоих случаях, это было бы на нее похоже.
– Эй, - сказал Холден.
– Что у тебя на уме?
Ее внимание переместилось не него, и она кивнула, будто он сказал что-то, с чем стоило согласиться.
– Так ты хочешь помочь этому или помешать?
– Ну, - сказал Холден.
– Я бы сказал "помочь", пока ты не спросила, а теперь это похоже на вопрос с подвохом. Я что-то пропустил?
Сначала Бобби выставила перед собой ладони, как будто уговаривала кого-то притормозить, но казалось, что жест предназначен больше для нее самой чем для него.
– Я думаю об этом прямо пока говорю, так что просто...
– Понял, - сказал Холден.
– Чтобы там ни было, врежь ему. Мы разберемся.
– Другие люди? Вот как я? Мы можем появиться и, возможно, это ни на что не повлияет. С тобой все совсем не так. Ты или помогаешь, или сдерживаешь. Середины нет.
Легкое беспокойство дернуло его, и он скрестил руки.
– Это... Бобби, это ты о капитанстве Роси? Потому что это не изменилось. Наоми и я...
– Да, - сказала Бобби.
– Вот о чем я и говорю. Послушай, ты видел всех тех людей, которые продолжают прерывать встречу, так? Они все просто слоняются, чтобы зайти в комнату на минутку, даже если это то, что они могут сделать с ручного терминала. Или не сделать, без разницы.
– Я понял, что ты имеешь ввиду, - сказал Холден, - но это не я.
– Нет, это абсолютно ты. Джеймс Холден, который возглавлял борьбу против Свободного флота. И остановил Протоген от уничтожения Марса. И капитан первого корабля, прошедшего через кольцо. Объединивший людей на Илосе перед лицом пятидесяти разных сортов дерьма, разваливающихся на части. Ты попадаешь в центр всего, просто войдя в комнату.
– Не потому, что мне это нравится, - сказал Холден.
– Когда ты показался, мы с Амосом готовились с боем пробивать себе путь во все это. Но вот появляешься ты, и тебя узнали, и теперь мы все сидим в абсолютном центре заговора. Даже если бы я пробилась во все это, и то понадобилось бы несколько дней, может быть, недели, чтобы доказать Сабе и его людям, что они могут мне доверять. Ты получил это задаром, а все остальные сосредоточились на тебе. Я пришла в качестве капитана Росинанта, и этого было недостаточно, чтобы нас восприняли всерьез настолько, насколько восприняли тебя.
Холден хотел возразить. Он чувствовал, как в груди копятся аргументы, но он не мог себе представить, как он мог бы высказать их вслух. Бобби была права.
– У меня есть идея, как мы соберем разведданные о Лаконианцах, - сказала Бобби.
– Это первый шаг, который нам нужен. Но нам надо действовать быстро. Саба и его люди? Они думают, что это как вернуться назад, во время еще до колец. Неважно что они говорят, они думают, что это найдет поддержку и станет способом жизни, как раньше. Ты заметил, как они начали называть лаконианцев "внутряками"?
– Да, я заметил.
– Но ты был прав там. Мы говорим о действительно маленьком временном окне. И вот, если мы собираемся сделать то, что, как мне кажется, нам действительно нужно сделать? Это должна быть твоя идея.
– Так, я потерялся немного. О какой моей идее мы говорим?
– Я говорю о том, чтобы ты берешь операцию, которую я придумала, вальсируешь туда и говоришь, что она вдруг пришла тебе в голову.
Холден не знал, смеяться ему или хмуриться, поэтому взял понемногу от обоих занятий сразу.
– Не собираюсь я этого делать, - сказал Холден.
– Ты скажешь что должна сказать, и я тебя поддержу. Но я не планирую начинать брать кредиты под твои предложения.
– Если это будет моя идея, будет также, как когда мы только пришли, - сказала Бобби.
– Мне придется бороться, чтобы отстоять ее. А если ты это сделаешь, они просто послушают. Идея, которая исходит от тебя, будет иметь вес, которого просто "чертовски правильная штука" иметь не будет.
Позади них раздался звон, может открылся люк, или выпал инструмент. Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть. Неловкость, которую он чувствовал перед этим, изменила характер, но не исчезла.