Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
Вскоре отыскалась наша мать. Она месяца два шла от Воронежа к своей
деревне. Ее тогда, почти голую, подобрала наша разведка в стогу сена. Она
чудом осталась жива. На руках и ногах у нее не было пальцев: они были
обморожены, и в военном госпитале их ампутировали. Дядька ей вырыл
землянку. Брата забрали в детский дом, а сестра, оставшаяся раньше у тетки,
перешла жить к матери. А меня призвали в армию...
В
Война приближалась к концу. В октябре 1944 года фронт подошел к границе с
Германией. Первыми населенными пунктами, занятыми Красной Армией, стали
два небольших городка Восточной Пруссии — Ширвиндт и Эйдткунен.
«Эйдткунен — двуликий город. С одной стороны, — это типичный город
лавочников, банков, с прусским чиновничеством, со скучным педантичным
мещанством, символом которого является огромная пивная кружка. С другой
стороны, — это город пограничный, крайний город Пруссии — город лазутчиков,
контрабандистов, жандармов, город шпионов и воров.
Здесь, в грязных пивнушках, шушукались шпионы за час до перехода
границы. Здесь, в маленьких, полутемных ресторанах диверсанты
договаривались о поджогах и взрывах. Здесь прусские офицеры пограничных
войск — жирные, налитые пивом — шлялись по городу как символ власти. Здесь
в черное воскресенье 1941 года были сосредоточены немецкие полки, которые
перешли границу. Первые военные эшелоны «Нах Остен» двинулись отсюда. В
этих же пивнушках в те дни немцы оглашали маленькие улицы города истошными
криками о «победах». Сейчас перед нами поверженный Эйдткунен...»
«Правда», 25 октября 1944 года.
2 Заказ № 36
Бои за Восточную Пруссию продолжались зимой и весной 1945 го да. Это
было одно из самых разрушительных и кровопролитных сраже. ний Второй
мировой войны.
«Приятно видеть мертвого пруссака на его собственной земле — за
Тильзитом и Гумбинненом, невдалеке от Кенигсберга, на дороге, ведущей к
Берлину. Война вернулась на землю, ее породившую. Тесно теперь мертвому
14
пруссаку, тесно в немецкой траншее: труп стынет на трупе. Черный снег. Пепел. И
на западе — багровый край неба, огненная линия нашего наступления. Туда
уходит война <...> Горит Инстербург, подожженный германскими зажигательными
снарядами. Пух от немецких перин носится в воздухе. В перины с головой
зарывались оставшиеся немецкие автоматчики. Их добывали оттуда штыками.
Перинная пуховая пурга шумит в пустом Инстербурге. Пусть пламя возмездия
гложет его, — мы помним
«Известия», 1 февраля 1945 года.
Многие из будущих калининградцев были участниками боев в Восточной
Пруссии. Это была их первая встреча с землей, которая станет для них второй
родиной, но в то время она считалась «логовом фашистского зверя». Об
отношении солдат к этой земле рассказывает Николай Иванович Чудинов,
воевавший в составе 3-го Белорусского фронта: — А отношение солдат было
таково, что сначала они... Ну, как? Если уж так говорить. Ведь мы прочитали, вот
была хорошая статья Ильи Эренбурга, мы еще так шли, обсуждали, в газете
«Правда» была опубликована, где он указывал, что мы приближаемся к логову
врага. Так что его надо разбить, что там, вроде, надо камня на камне не оставить
и так далее, Мы, конечно, это с удовольствием восприняли. Да, действительно: он
же что натворил, города сжег, деревни сжег, людей уничтожил, детей брал за ноги
и об столы убивал. Конечно, было много людей, которые потеряли родных во
время войны. Как их удержать, чтобы мести такой не было. Конечно, сразу были
воодушевлены. Но опять-таки смотрите, как Центральный комитет поступил. Где-
то через недельку появляется статья Александрова, в «Правде» тоже. Там уже
немножечко сбавляется тон: дорогие товарищи, вот то, что мы камня на камне в
Германии не оставим— это неверно. «Гитлеры приходят и уходят, — это такое
изречение Сталина было, — но немецкий народ остается». Его же нельзя
уничтожить. Ведь не было же такого, когда мы зашли на территорию Германии,
что кто попался на глаза первый — стреляй его. У нас мести такой не было. А то,
что люди недопонимали, злоба какая-то была, ломай, крути
там — это было. Но тут что надо учитывать? Ведь наши солдаты считали, что
они попали на территорию врага. Начали сжигать, начали искать клады. Тут что
было: солдат в здание заходит, ага, темновато немного. Там бумаги какие-то на
полу разбросаны. Вот он взял бумагу, зажег. Посветлее стало. Бросил ее на пол,
там другие загорелись, совсем светло стало. Бросил ее на пол и начинает
подниматься по лестнице на другой этаж. Пока там осмотрел все, внизу уже
загорелось. Ему приходится со второго этажа вниз прыгать.
Потом уже Военный совет фронта обратился к солдатам, что все это будет
нашим. Зачем же все это жечь, ломать? Вот тогда только солдат начал понимать.