Вот и я, Люба!
Шрифт:
– Нет, она дома, ей до роддома месяц почти, а вот Маришку на прошлой неделе положили, давление высокое было, - поясняет Дмитрий, включая чайник и выставляя чашки на стол.
Сажусь с Павликом на руках за стол, ссаживаю мальца на отдельный стул.
– Мы Пашку к себе забрали, потому что Антон месяца назад улетел. Ну, Вы об этом явно и сами знаете, - завершив накрывать к чаю, говорит Дима.
– Бабушка Сима Павла к себе звала, но он отказался наотрез…
– Дед, ну я же правильно поступил? Мне нельзя так далеко от мамы уезжать. Вдруг Степа родится, а меня рядом нет. Ой, опять
– Дедуль, а ты поедешь с нами к маме? Вдруг уже братик мой родился.
– К маме, да, съездить надо, - произношу задумчиво, пытаясь сложить в голове пазлы, главный из которых Любаша.
– Дим, мама в Новосибе где живёт? У Ани с Женей или в квартире Евгения?
– спрашивая, вижу, как напрягается лицо парня.
– Чего молчишь?
– Мама в больнице. Её вчера под самую ночь скорая увезла. У неё кровоточащая язва желудка. Ну, я так думаю, - поникшим голосом сообщает Дмитрий.
– Чего ты молчал все это время?! Почему сразу мне не сказал о самом главном?
– рычу на Дмитрия, резко встаю со своего места и направляюсь к выходу.
– Деда, ну, деда-а-а-а! Куда пошел? Ты что к маме моей с нами не поедешь?
– тараторит Павлик, в голосе которого слышны слезы.
Беру себя в руки, возвращаюсь на место к внуку. Поворачиваю мальчишку к себе, провожу тыльной стороной ладони по лицу, вытирая слёзы.
– Ты же мужик, Паш, да?
– спрашиваю, пристально смотря в глаза внуку.
Павел сглатывая слезы, кивает головой. Глядит на меня упрямым ожидающим взглядом.
– Пашка, ты извини меня, но Любаша наша заболела, и её срочно увезли в больницу. Тебе же нравится Любушка, да? Как ты считаешь, надо к ней съездить, чтобы проведать?
– вижу, внук качает в ответ головой, хотя в глазах его стоят слезы.
– Ну, вот, хорошо. Ты - молодец! Паш, предлагаю поступить правильно. Сразу в два места мы все вместе поехать не сможем. Значит, надо разделиться. Правильно? Ну, вот. Значит, давай решим с тобой так, сегодня ты с Димой и Аленой поедешь к маме, а я к Любаше в больницу. Все узнаю, и на днях мы с тобой вместе поедем к маме Маришке. Хорошо?!
Смотрю внимательно на внука в ожидании его ответа. Вижу Пашка думает и принимает решение.
– Хорошо. Я согласен, - вздыхая, произносит внук.
– Только потом ты меня с собой к Любаше возьмёшь? Лады?!
Получив положительный ответ, Пашка утирает слезы и начинает пить чай.
Мы с Димой выходим из кухни.
– Григорьевич, я Вас заранее предупреждаю, мама выглядит не слишком хорошо, поэтому Вы будьте готовы к этому. Постарайтесь не напугать её и не расстроить своей реакцией на её внешний вид, - говорит мне парень, сообщая адрес больницы.
Смотрю на Димку строго, от нервов и злости играя желваками. Мне хочется задать ему только один вопрос:"Куда ты смотрел, если видел, что мать больна?"
Удерживаю себя, потому как знаю, все это время им всем пришлось нелегко.
Да и уверен я, Любушка сама "била" сына по рукам, когда он пытался её к врачу отправить.
Попрощавшись с Дмитрием и пообещав отзвониться о состоянии самочувствия Любаши,
В больницу прибываю в рекордно короткое время. Медицинский персонал ещё только начинает собираться на дневную смену.
Выдержав сопротивление в приемном покое, воспользовавшись связями своей знаменитой матери, поднимаюсь на этаж терапевтического отделения.
Зайдя внутрь терапии, сразу направляюсь в поисках дежурного врача.
Не обнаружив его в помещении с табличкой "ординаторская", подхожу на сестринский пост.
– Девушка, доброе утро! В ваше отделение ночью поступила Любовь Петровна Гаврик. Я ее муж. Хочу жену свою увидеть и с врачом дежурным переговорить.
– Доброе утро! А кто Вам позволил в отделение зайти? Есть время посещения пациентов, если лечащий врач даст добро, тогда и приходите.
– Милая моя девушка, я четыре месяца жену не видел. В командировке был. Сегодня вернулся, а она в больнице, - говорю, придавая голосу и своим словам как можно больше убедительности.
– Ваша жена в данный момент находится в палате интенсивной терапии. Дежурный врач сейчас с вашей супругой, - более мягко произносит медсестра.
– Давайте, я Вас провожу и вызову врача. Он сам Вам все и объяснит.
Мы вместе доходим до палаты. Я остаюсь снаружи ожидать врача. Мое сердце от переживаний то захлебывается от тахикардии, то замирает до уровня брадикардии.
Стою, как соляной столб, с мокрыми на нервной почве руками. Такое состояние для меня является непривычным, потому вызывает дополнительное раздражение.
– У Вас все нормально, - первое, что слышу от врача, вышедшего из палаты Любушки.
Представившись супругом Любы, очень убедительно обозначаю свою просьбу.
– Вы меня извините, что так нахраписто себя веду. Но убежден, что Вы и сами бы так же беспокоились о своей супруге. Мне только одним глазком её увидеть, ручку её поцеловать. Уверен, ей самой легче станет после этого, - говорю, а у самого голос хриплый от того, что в горле ком стоит.
– Хорошо, пока я заберу анализы Любовь Петровны, побудьте с ней. Жена Ваша все равно сейчас не спит, - вздыхая, отвечает мне доктор, направляясь в ординаторскую.
Тихо захожу в палату. На кровати под одеялом лежит моя красавица, вернее то, что от неё осталось. При виде худой и совершенно прозрачной Любушки с лицом белее простыни, у меня слезы на глаза наворачиваются.
Аккуратно сажусь на стул рядом с кроватью, беру в свою руку её ледяную ладонь. Пытаюсь согреть любимые пальчики своим дыханием. Любаша открывает глаза и начинает беззвучно плакать.
– Степушка! Мой Степушка! Ты вернулся! Живой! Любимый - мой! Единственный - мой! Люблю тебя милый мой!
– очень тихим, практически безжизненным голосом, шепчет мне Любаша.
Приподнимаясь со стула, легко и нежно обнимаю её тело, ставшее совсем хрупким.
От бессилия и отчаяния мне хочется не то, что рвать и метать, а убивать. В голове пролетает мысль, что если не дай Бог случится страшное, еблану Гаврику сверну шею.
В этот момент в палату возвращается врач. Смотрит на нас обоих внимательно, но выражение лица мне его явно не нравится.