Война среди осени
Шрифт:
Ночь была летняя, теплая, однако в лагере горели костры. Отсветы пламени алым золотом плясали на ткани шатров.
Воины молчали. Никто не пускался в хвастливое чванство, подобно гальтам. Правда, все было бы иначе, если бы у них за спиной горели серые дома Западных земель. Синдзя встал на импровизированный помост — доску, которую положили на стулья. Он хотел, чтобы его видел каждый. Воины, которых он послал посмотреть, нет ли кого поблизости, вернулись и приняли позы отрицания. Если генерал Джайс и приставил кого-то следить за ним, то его соглядатаи уже разошлись, а может, сидели среди его собственных воинов. Синдзя, как мог, постарался уберечься от первой напасти, а от второй защиты не было. Он поднял руки.
— С начала весны мы большей частью бродили по городам, — начал он. — Пришло лето, и вы увидели, что такое война. Я на такое не рассчитывал, это верно. Однако другой войны у нас нет. Благодарите богов, что оказались в ней на стороне сильного. И все-таки не думайте, что если все началось хорошо, это хорошо кончится. У нас впереди долгий путь.
Он вздохнул и переступил с ноги на ногу. Доска немного прогнулась под его весом. В костре треснуло полено, искры взметнулись вверх, будто огонь соглашался с его словами.
— Кто-то из вас уже сейчас подумывает, что неплохо было бы унести ноги. Не… Тихо! Захлопните рты! Не врите ни мне, ни себе. Многие из вас впервые узнали, чем пахнет битва. У кого-то в Нантани жили родственники и друзья. У меня, например. И все равно я хочу сказать вам одно: даже не думайте бежать. Сейчас наших друзей, гальтов, не остановить. Боги свидетели, ни в одном городе нет воинов, которым под силу с ними тягаться. Это правда. Но для любой армии есть кое-что похуже, чем другая армия. Мы стали частью несметного полчища. Посчитайте, их тысячи. Эти люди не могут везти с собой достаточно припасов и воды. Мы зависим от земель, через которые проходим. От предместий и городов. Дичи, на которую охотимся, деревьев и угля, которыми они топят свои печи на колесах. От воды, которую черпаем из рек.
— Если северные города решат уничтожить все съестное и сжечь деревья, так что нам придется тратить время на поиск припасов, если они отравят колодцы, чтобы мы не смогли отдалиться от рек, если они соберут небольшие отряды, чтобы распугать всю дичь и помешать нашей охоте, нас ожидают жестокие времена. Мы победили Нантани внезапностью. Второй раз это не повторится. Вот почему вы должны идти все вместе, со мной, и постараться это предотвратить. А кроме того, любого, кто покинет наши ряды, генерал Джайс изобьет, как дворнягу из предместья, и вспорет ему живот.
Синдзя помедлил и оглядел бесхитростные, полные отчаяния лица мальчиков, которых он увел из Мати. Он почувствовал себя старым. Такое с ним случалось редко, но сейчас годы навалились ему на плечи.
— В общем, не глупите! — сказал он и сошел с помоста.
Отряд ответил ему запоздалым и унылым гудением. Синдзя отмахнулся и направился к своему шатру. Над головой у него, там, где клочья дыма не заслоняли небо, поблескивали звезды. Повара готовили курятину с острым рисом. Синдзю жалили мошки, а кроме того, он с легким отвращением обнаружил, что Нантани оказался раем для клещей. Некоторое время он молча, сосредоточенно выдергивал насекомых из кожи и давил их ногтями. Близилась полночь, когда до лагеря долетел ревущий грохот. Потом наступила тишина. Купол все-таки рухнул.
Он задумался, кто из его воинов понял, что означает этот звук. Сколько из них догадались, что он дал им подробнейший план, как задержать гальтов, шаг за шагом. Сколько убегут и отправятся на север, думая, что всех перехитрили. И все-таки он выполнил поручение Джайса. Никто не мог бы с этим поспорить. Как знать, может, ему удастся вернуть доверие генерала хотя бы ненадолго. И, может быть, муж Киян придумает, как воспользоваться временем, которое Синдзя для них выиграл.
— Что же ты натворила, Киян-кя! — сказал он черному небу и северным звездам. — Сделала из меня политика.
— Высочайший, — Ашуа Радаани принял позу сожаления и отказа, — это… это безумие. Я понимаю, поэты встревожены, но вы должны признать: у нас нет ничего, что подтвердило бы их подозрения. Сейчас лето. Через несколько недель мы начнем убирать весенний урожай и засевать поля для осеннего. Люди, которых вы требуете… мы просто не можем отослать прочь столько работников.
Ота сдвинул брови. Его отец не потерпел бы такого ответа. Другой хай просто поднял бы руку, произнес речь, а может, всего лишь изобразил бы позу, требуя, чтобы ему повторили сказанное. Тогда люди, лошади, повозки зерна, сыра и солонины появились бы сами собой. Но это было не для Оты Мати, выскочки, который не завоевал трон, женился на трактирщице и родил только одного сына, и то больного. Нетерпение, точно рука, толкало его вон из черного кресла, но Ота заставил себя успокоиться. Он мило улыбнулся рыхлому, круглому человечку с пальцами, унизанными перстнями, и расчетливыми глазками.
— В таком случае пришлите мне своих охотников. Да и сами собирайтесь в путь. Поезжайте со мной, Ашуа-тя, и мы убедимся, есть ли в этих слухах доля правды. Если нет, вы лично расскажете всем об этом и успокоите двор.
Губы молодого человека исказило подобие улыбки.
— Вы очень добры, высочайший. Мои охотники к вашим услугам. Я посоветуюсь со своим распорядителем. Если мой дом сможет без меня обойтись, я почту за честь сопровождать вас.
— Я был бы рад, Ашуа-тя. Мы отправляемся через два дня. Я с нетерпением жду, когда вы к нам присоединитесь.
— Сделаю все возможное.
Они закончили аудиенцию обычными любезностями, а затем служанка проводила высокородного посетителя к выходу. Ота приказал подать чай, и пока слуга не вернулся, решил обдумать свое положение. Радаани пришлют ему с десяток охотников, значит, в отряде будет почти три сотни человек. Дом Сиянти предложил своих посыльных, они поедут дозором. Ни одно из семейств утхайема ему не отказало. Дайкани и старый Камау даже предоставили все, что он просил. Остальные же виляли, упирались, просили прощения, старались что-то выгадать. Чтобы их расшевелить, нужно было заручиться поддержкой Радаани.
Впрочем, если бы Ота надеялся, что Радаани согласятся, он бы встретился с ними в первую очередь.
Он догадывался, в чем причина. Он слишком долго нарушал правила игры и вот, получил по заслугам. Ему стоило бы оправдать надежды утхайема — соблюдать обычаи, наплодить выводок сыновей от десяти разных жен, подготовить ритуальную бойню, которая отмечает смену поколений, — и тогда его подданные повиновались бы ему с большей охотой. Вместо этого он своими же руками разрушил уважение к древним традициям. И теперь, когда он так в них нуждался, Ота почти раскаялся в том, что ими пренебрегал.