Война за "Асгард"
Шрифт:
До недавнего времени у него не было причин жалеть о своем согласии. Да, каждый раз, когда очередная партия товара прибывала на базу, самообладание доктора Танаки подвергалось нешуточному испытанию. Да, головорезы из “Эскадронов ночи”, забиравшие контейнеры с маркировкой “Байотек”, не относились к тем представителям рода человеческого, с которыми ему хотелось бы сотрудничать. Но справедливости ради надо признать: участие самого доктора в этих криминальных махинациях было минимальным. В продуманной схеме Йошиката-сан отвел ему роль важной, можно сказать, ключевой, но совершенно не вмешивающейся в конкретные детали фигуры. Дела с “Эскадронами ночи” вел Кобаяси — офис-менеджер лаборатории; прикрытие со стороны службы безопасности обеспечивал Курода — бывший лейтенант полиции Нью-Йорка, опытный и хитрый, как барсук. Идзуми периодически задавался вопросом, каким образом “Байотеку” удалось подцепить на крючок этого американца в третьем поколении, у которого даже отдаленные предки не имели к Окинаве ни малейшего отношения Впрочем, каким бы путем Йошиката-сан ни приручил Куроду, дело того стоило — служба безопасности “Асгарда” до сих пор не причиняла Танаке хлопот. Серьезных хлопот. Когда имеешь дело с человеком, подобным Саманте Каррингтон, неприятностей можно ожидать на каждом шагу. Но, по крайней мере, Курода делал все, чтобы эти неприятности не мешали делу.
Финансовая сторона предприятия полностью находилась в компетенции мастера Хосокава. Танака не имел ни малейшего представления ни о цене товара на рынках за Стеной, ни о том, кто и по каким каналам расплачивается с “Байотек” и его партнерами. Судя по тому, что его лаборатории давно не зависели от бюджетного финансирования, мастер Хосокава прекрасно справлялся со своей задачей.
Именно нежелание вникать в конкретные детали сыграло с Танакой злую шутку. Когда мастер Хосокава сообщил ему, что часть прибывшего груза предназначена для новых покупателей и что ее следует попридержать на некоторое время, Идзуми не стал вдаваться в суть дела. Как выяснилось немного позже, сделал он это напрасно.
Спустя двое суток он выяснил, что одиннадцать контейнеров, помещенных Кобаяси в криокамеру, по-прежнему находятся там. Никто за ними так и не пришел—ни тогда, ни в последующие десять дней.
Мастер Хосокава объяснил, что точной информации о покупателях у него нет, но посоветовал не беспокоиться: рано или поздно за товаром придут. Криокамера — самое безопасное место на базе “Асгард”, одиннадцать контейнеров могут пролежать там нетронутыми сколь угодно долго.
Могли бы, если бы не Большой Хэллоуин.
После завершения проекта “Толлан” базу эвакуируют — может быть, не сразу, но достаточно быстро. Содержание высокотехнологичного комплекса, каким была база “Асгард”, ежегодно обходилось налогоплательщикам в круглую сумму, и если сейчас эти расходы оправдывались самим существованием Стены и запертого за ней двухмиллиардного трэш-контингента, то спустя неделю, когда на сотни миль вокруг Протянется только безлюдная степь, никому не захочется выбрасывать деньги на ветер.
И вот тогда одиннадцать контейнеров, хранящихся в крио-камере лабораторий доктора Танака, могут поставить крест на его карьере.
Вряд ли его ждет суровое наказание — в конце концов, героин предназначался тем, кого цивилизация лишила своей защиты и покровительства. Несмотря на всю благостность официальной пропаганды, жизнь по ту сторону Стены никого особенно не волновала, поскольку проблемы трэш-контингента не представляли никакой угрозы для Белого Возрождения. “Эскадроны ночи” и Истребительные отряды время от времени устраивали настоящую охоту на трэшеров, и никому и в голову не приходило остановить эту мясорубку. Так же и с героином — продавать наркотики за Стену с точки зрения правосудия то же самое, что выбрасывать их в море. Гораздо хуже, что прибыль “Байотек” и его партнеров, включая доктора Танаку, не облагалась налогами. Это преступление значительно серьезнее. Заступничество Сола Лейбовица, возможно, позволит ему избежать по-настоящему крупных неприятностей, но не нужно быть Конфуцием, чтобы понимать: о высших кругах иерархии Идзуми Танаке придется забыть навсегда.
И о божественном могуществе — тоже.
Последние несколько дней эти мысли неотступно преследовали Танака. Неудивительно, что мастер Хосокава гонял его по до-дзе словно мальчишку, первый раз взявшего в руки бамбуковый меч. Сохранить зеркало сознания незамутненным в таких обстоятельствах — задача не из простых.
И вот теперь сенсей почти открытым текстом советует ему уничтожить эти дьявольские контейнеры. Удар похлеще, чем “плащ монаха”, разрубающий противника напополам. И все же Танака ничем не выказал своего изумления.
— Я понял вас, учитель. Перед нашим следующим поединком я укреплю свой дух так, как вы мне посоветовали.
Он покинул до-дзе в состоянии крайнего смятения духа. Принял ионный душ, позавтракал — горсточка белого риса, немного рыбы, зеленый чай в китайской фарфоровой чашечке — и, переодевшись в голубую униформу сотрудника Центра, отправился в лабораторию.
В кабинете он сразу же включил режим “invisibility”1 (Невидимость (англ.). Прозрачные стены тетраэдра, зависшего над стеклопластовыми сотами лаборатории, подернулись золотистым туманом. Танака знал, что молодежь за глаза называет его рабочее место “золотой клеткой”. Благодаря стараниям лейтенанта Куроды “золотая клетка” была полностью защищена от прослушивания и визуального наблюдения — к великому неудовольствию начальника службы безопасности базы “Асгард” Саманты Каррингтон. Сейчас это обстоятельство пришлось как нельзя более кстати.
Виртуальный секретарь быстро и четко доложил доктору обо всем, что произошло в лаборатории за время его отсутствия. Наблюдение за образцами в блоках один и один-А не выявило никаких отклонений от нормы; в отделении “Е” в четыре часа ночи сработали датчики сигнализации — оказалось, что пациент Абидун Макомба покинул свой блок и пытался проникнуть в техническое помещение, используя в качестве ключа сделанную из пластиковой ложки отмычку. Охрана сработала быстро и грамотно; пациент усыплен и препровожден в свой блок; механический замок на двери в техническое помещение заменен на ультразвуковой (стоимостью три тысячи восемьсот шестнадцать имперских иен); отмычка изъята и утилизирована. Ночная почта: два письма из Бостонского федерального центра генетических исследований, приглашение из швейцарского Института Генома на ежегодную конференцию в Базеле; двести шестнадцать писем от молодых гениев из разных стран мира с просьбами о выделении гранта, предоставлении стипендии, возможности поработать в лаборатории великого доктора Танаки. Все как обычно. А вот это уже интереснее — ночное сообщение от лейтенанта Куроды с пометкой “Срочно. Конфиденциально” и письмо от вице-президента “Байотек-Корп” Йошиката-сан.
“Уважаемый господин Танака, — писал Курода. — Считаю своим долгом уведомить Вас, что с двух часов ночи 28 октября на базе “Асгард” введен режим безопасности “Омега”. В связи с этим пропуск, выписанный мной вчера господину Кобаяси, теряет свою силу и может быть аннулирован любым дежурным офицером охраны. Принимая во внимание важность возложенной на господина Кобаяси миссии, я счел возможным лично отправиться на Радужный Мост для встречи господина Кобаяси и сопровождающих его лиц. В случае необходимости вы сможете связаться со мной по персональному внутреннему номеру”.
Танака перечитал письмо дважды. Режим “Омега” за все то время, что он работал на базе, объявляли не более пяти раз. Как не вовремя, впрочем, разумный человек мог бы предположить, что в последние дни перед Большим Хэллоуином на безопасности экономить не станут. Уничтожить контейнеры в этих условиях будет неизмеримо сложнее, но это не проблема доктора Танаки. В конце концов ответственность за груз с самого начала лежала на Кобаяси. Теперь, как только он появится в лаборатории, необходимо сразу же поручить ему избавиться от контейнеров. Какой молодец Курода, что принял решение встретить его на Радужном Мосту: с потерявшим силу пропуском офис-менеджер мог застрять на посту охраны на несколько часов, а сейчас на счету каждая минута. Так, хорошо, а что пишет Йошиката-сан?