Война за "Асгард"

Бенедиктов Кирилл Станиславович

Стойменова скривилась. Танака знал, что она не хочет ребенка и боится его. Но ребенок оставался ее единственным шансом получить наконец полную реабилитацию и вернуться в Прекрасный Новый Мир свободной и полноправной личностью. Ряди этого Анна готова была терпеть. Но разговоры о ребенке и ее будущем материнстве неизменно приводили ее в бешенство.

Идзуми пришлось пойти на этот шаг после того, как Радостина Божурин в третий раз попыталась разбить себе голову о стену. Конечно, он мог запереть Радостину в комнату с мягкими стенами, мог приставить к ней круглосуточную охрану, но доктор

хорошо знал, как изобретательны сумасшедшие. А Радостина все глубже и глубже погружалась в трясину безумия. Рано или поздно она добьется своего, и тогда проекту “Super Homo” будет нанесен тяжелый, почти непоправимый удар.

Тогда Танака принял решение пересадить эмбрион сына Мнемона в матку Анне Стойменовой. Анна казалась разумной девушкой, к тому же она никогда не встречалась с Молу Чеко и не испытала на себе губительных последствий его страшного дара. Спрашивать ее он не стал, просто однажды вечером напоил Анну коктейлем со снотворным и собственноручно отвез в операционную. Очнувшись, Стойменова страшно разозлилась, хотя виду не показала: глупо устраивать скандалы человеку, который вытащил тебя из-за Стены и снял позорное клеймо трэшера. Танака объяснил ей, что когда (и если) ребенок родится здоровым и нормальным, ее участие в проекте “Super Homo” будет считаться условно завершенным, она получит приличную сумму денег, паспорт гражданина Евросоюза и возможность жить где угодно на пространстве от Варшавы до Лиссабона.

— Это здесь ни при чем, — с вызовом произнесла девушка. — Я просто очень давно не ощущала вас так близко, Танака-сан…

Не далее как сегодняшней ночью, мысленно возразил ей Идзуми, но вслух сказал совсем иное

— Мне удалось получить для тебя приглашение на Большой Хэллоуин. Генерал Гордон сегодня утром подписал его.

На мгновение Анна застыла, словно пытаясь проникнуть в смысл его слов. Потом, будто распрямившаяся пружина, подпрыгнула на кровати и осыпала поцелуями лицо Идзуми.

— Милый, милый Танака-сан! Вы сделали невозможное! Как я вам благодарна!

Разумеется, Идзуми сделал это не для нее. Девушка ему нравилась, но вовсе не настолько, чтобы выпрашивать для нее приглашение у надменного командора “Асгарда”. Истинная причина опять-таки заключалась в ребенке. Танака тревожился из-за постоянных депрессий Стойменовой: угнетенное состояние матери могло отрицательно сказаться на развитии плода. Поэтому он использовал любую возможность, чтобы сделать жизнь девушки легче и интереснее: добился для нее разрешения пользоваться бассейном на первом ярусе “Асгарда”, в редкие свободные дни вывозил на “Амфисбене” на прогулки в степь. А вот теперь раздобыл приглашение на церемонию Большого Хэллоуина.

Торжество должно было состояться в самом защищенном помещении “Асгарда”, носившем название Белого Зала. Белый Зал представлял собою огромное бронированное яйцо с автономной системой электроснабжения и водопроводом. Ширина его стальных дверей достигала десяти дюймов — пробить такой заслон вряд ли сумел бы даже танк. Там же, в Белом Зале, располагались два пульта управления главным квантовым компьютером “Асгарда”, или просто Q-компьютером. Знаменитая на весь мир Красная кнопка располагалась на одном из этих терминалов.

—

Прибереги свою благодарность на сегодняшний вечер, — улыбнулся он. — Надеюсь, она не слишком остынет.

Танака помахал Анне рукой и покинул квартиру.

Пятьюстами метрами ниже, на нулевом уровне Игтдрасиля, куда доставил его похожий на цилиндр скоростной лифт, доктор Танака пересек огромный сверкающий металлом и стеклом холл и приблизился к дверному проему, за которым спускалась вниз широкая лестница со стальными ступенями. Там, в двадцати метрах под титаническими опорами Иггдрасиля, располагались подземные ярусы Центра генетических исследований, в том числе и криокамера.

Удивившись тому, что в холле совершенно не видно охранников — обычно двое или четверо подчиненных полковника Каррингтон все же дежурили у выходивших в степь дверей, — Танака начал спускаться по лестнице. В криокамере имелся лифт, но он был грузовым и использовался в основном для транспортировки контейнеров и биологического материала. Идзуми просто-напросто брезговал на нем ездить.

Он спустился на пять пролетов и остановился перед открытой дверью. Последний раз, когда Танака посещал криокамеру, он аккуратно запер ее личным ключом.

— Входите, входите, доктор, — позвал чей-то приветливый голос из полумрака криокамеры. — Всегда приятно видеть нового человека. Здесь скучновато, да к тому же и холодно…

Танака быстро обернулся. На лестнице никого не было.

— Я здесь совершенно один, — продолжал невидимка доброжелательно.

— Заходите и ни о чем не беспокойтесь.

Снисходительный тон говорившего разозлил Танаку. Крио-камера считалась территорией Центра генетических исследований, а поскольку проникший туда человек сделал это, не поставив в известность ни самого доктора, ни лейтенанта Куроду, то его можно было смело задерживать как преступника, посягнувшего на корпоративную собственность. Что ж, подумал Танака, даже если это припозднившийся покупатель товара, ему сейчас крепко не поздоровится.

Он перешагнул порог и остановился, осматриваясь. Крио-камера состояла из двух помещений: вытянутой комнаты с металлическим полом и покрытыми изморозью белыми стенами и огромного рефрижератора с шестиугольными ячейками, в которых хранились контейнеры с охлажденными биоматериалами. Рядом с фасадом рефрижератора стояли столы на колесиках, на которые выгружались контейнеры. Кроме того, в криокамере наличествовали стерилизационная установка, смывающая пыль с биокостюмов работающих здесь исследователей, несколько простых жестких стульев и зияющая в стене широкая пасть грузового лифта.

На одном из столов сидел, свесив ноги, черноволосый мужчина лет сорока, с волевым подбородком и прямым коротким носом англосакса. Увидев, что Танака вошел в криокамеру, он спрыгнул со стола, помахал доктору рукой и сразу же вытащил откуда-то из кармана своего камуфлированного комбинезона небольшую радужную карточку.

— Я вас знаю, доктор, а вы меня — нет, — сказал он, подходя и держа карточку перед собой. — Меня зовут Джеймс Ки-Брас, я сотрудник Агентства по борьбе с терроризмом, Лондон. Вот документ, подтверждающий мои полномочия, — это допуск “ред шифт”.